Віталій Коршунов
(Друкуємо мовою оригіналу)
Моим соседом слева до лета 2014 года был офицер СБУ. Или как это называется правильно? В общем, последние лет пятнадцать он исправно служил в этих органах. Тихо, неприметно, без кича. Обо всех в округе всё знал. Вроде, идёт по делу, остановится, послушает, о чём говорят. Кто-то не решился бы расспросить, кто и где работает, а он знал обо всей улице всё в подробностях. Такая порода!
Ни вреда от него, ни пользы. Если видел, что где-то что-то происходит, бежал посмотреть. Высокий, худой, с вечным насморком. Не вмешивался ни во что, особенно если опасно, но смотреть мог часами. И если видел, что где-то стройка или служба доставки привезла что-то, сломя голову бежал туда. А потом невзначай расспрашивал: «Почём брали? А… А в таком-то магазине дешевле вполовину…» И после таких оценок-подсказок задним числом ты всегда был как оплеванный. Конечно, сумок он никому из женщин на улице не помогал нести – не замечал в упор. Шёл рядом и расспрашивал невзначай о том – о сём.
В общем, он увёз семью от войны.
Они всегда уезжали загадочно. Ночью или ранним утром – чтобы меньше видели соседи и продолжали думать, что в доме кто-то есть. Собак привязывали на месяц, и те с ума сходили, не давая покоя всей улице своим воем
Они всегда уезжали загадочно. Ночью или ранним утром – чтобы меньше видели соседи и продолжали думать, что в доме кто-то есть. Собак привязывали на месяц, и те с ума сходили, не давая покоя всей улице своим воем. Через день кто-то из знакомых приезжал кормить животных.
Вроде и не плохие люди (а что вообще такое хорошо и что такое плохо?), но о них обычно отзывались с иронией – «эти умные».
Да, так вот сосед увёз свою семью от войны. А месяца через три его жена вернулась с детьми без него. За домом всё это время присматривали – приезжал местный «командир» на бронированной машине с номером-позывным. То ли с любовницей он там встречался, то ли секретной важности вопросы решал. Его потом убили, мы, собственно, иначе бы и не знали, что тот «командир» такая важная шишка.
В общем, жена соседа вернулась. А он – нет. Официальная версия, что он как раз работу нашёл в Северодонецке и приехать ну никак теперь не может.
Они к нему ездят, живут и зимой, и летом, а он сюда ни ногой. Такая работа, что в «ЛНР» ну никак нельзя
Они к нему ездят, живут и зимой, и летом, а он сюда ни ногой. Такая работа, что в «ЛНР» ну никак нельзя. Мужчины, которые с нашей улицы в России работают или пытаются работать, возвращаются, на подконтрольную Украине территорию ездят. А он нет. Ясно же, что наш СБУшник продолжает служить в той же системе, и въезд сюда ему заказан, а вот его семья может с ним сообщаться и выезжать.
Конечно, жена на расспросы о работе мужа отвечает уклончиво, всячески уходя от прямых вопросов. Хотя самым большим мастером расспрашивать на нашей улице был всегда её муж. И это только начало истории.
Поскольку моя соседка не работает, а сидит дома с детьми, ей по «местным критериям» полагается гуманитарная помощь. То ли потому, что в их семье дети, то ли потому что она не работает. Помощь от МЧС России
Поскольку моя соседка не работает, а сидит дома с детьми, ей по «местным критериям» полагается гуманитарная помощь. То ли потому, что в их семье дети, то ли потому что она не работает. Помощь от МЧС России. Я всё это клоню к тому, что логика сейчас штука очень странная, похожая на желе. И жена действующего офицера Службы безопасности Украины совершенно легко ходит получать эту помощь. И вся улица, зная, где работает её муж, тоже воспринимает всё это довольно легко. А если и нелегко, то вслух об этом не говорят.
Но это ещё не конец истории. Ребёнок офицера Украины учится в одном классе с ребёнком из соседнего дома, в котором все мужчины «служат» в местной «армии»
Но это ещё не конец истории. Ребёнок офицера Украины учится в одном классе с ребёнком из соседнего дома, в котором все мужчины «служат» в местной «армии». Собственно, они и до лета 2014 года учились вместе, а потом просто продолжили учиться и дальше. Я снова о логике, как об очень странной штуке, которая иногда отсутствует напрочь. Сосед слева – офицер и служит в Украине, справа – местный «офицер». Их дети дружат. И жёны дружат, соблюдая некоторую политкорректность и не задавая друг другу лишних вопросов. Причём в случае соседей слева положение выглядит чуть ущербнее – сама, без мужа, делает всё по-женски, как может, а вот к соседке справа муж наведывается время от времени наездами, ей куда лучше.
И обо всём происходящем сейчас можно разве что не фельетоны писать, только получались бы они чаще грустными
И обо всём происходящем сейчас можно разве что не фельетоны писать, только получались бы они чаще грустными. И смеяться куда легче зная, где норма начинается и заканчивается, а с такими размытыми границами, как сейчас, даже выделить в отдельную тему что-то сложно – очень уж всё происходящее сейчас парадоксально.
***
Ещё история и тоже сразившая меня в самое сердце. У моего друга в цеху работали мужички. Неприметные труженики – на таких земля держится. Он им давал заработать, а на разговоры времени у них обычно не было. С июля 2014-го – полный «раздрык» в жизни: цех без света, хозяин умер, «управляющий» уехал в Россию. А его мужички-работяги потерялись. Кто-то рванул на заработки, а двое пошли «воевать».
И не то, чтобы они были «идейными» и «правильными», просто многие тогда пошли, и они тоже.
А хорошие были ребята, высочайшей квалификации мастера. Одного убило под Дебальцево, второго там же тяжело ранило
А хорошие были ребята, высочайшей квалификации мастера. Одного убило под Дебальцево, второго там же тяжело ранило. Одно ранение как-то пролечили, а за второе и браться не стали – осколок в голове. Как только мой друг вернулся и выходил по «министерствам» все «разрешительные бумаги», чтобы открыть снова цех, его работники стали возвращаться. И тот, с ранением пришёл.
Только он – никудышный сейчас работник: падает на пол по нескольку раз в день, кричит от боли. Чтобы его не прибило на станках, они его на облегчённый труд ставят. Боятся, что травмируется на опасной работе, жалеют. Хороший мужчина, отличный специалист, а вернулся калекой, которому нужно и себя, и семью содержать.
А в той семье, где убило отца под Дебальцево, жена для дочери смогла оформить пенсию по потери кормильца… На подконтрольной Украине территории
А в той семье, где убило отца под Дебальцево, жена для дочери смогла оформить пенсию по потери кормильца… На подконтрольной Украине территории. Украина ребёнку платит, за что они и живут. Им, собственно, больше жить не на что – от местных «властей» они ничего не получают.
И, знаете, в этой части истории, мне искренне жаль тех, кто пострадал, потерявшись в этом странном времени, полном отсутствии логики и защиты. Если отбросить сантименты о том, кто и на чьей стороне сражался, мне жаль всех, чья жизнь пошла на плаху этой войны, осиротив детей и сделав женщин вдовами, состарив раньше срока. Жаль всех, чья жизнь стала разменной монетой, не оставив имени в истории и лишив будущего. А логика… К чёрту всякую логику. Нет её вовсе.
Виталий Коршунов, преподаватель, город Луганск
Думки, висловлені в рубриці «Листи з окупованого Донбасу», передають погляди самих авторів і не конче відображають позицію Радіо Свобода
Надсилайте ваші листи: DonbasLysty@rferl.org