«России этот уголь не нужен»: что ждет шахты на оккупированной части Донбасса?

(Друкуємо мовою оригіналу)

После шестидневного протеста под землёй горняки шахты «Никанор-Новая» в Зоринске на оккупированной части Луганской области вышли на поверхность: группировка «ЛНР» пообещала им вернуть 20-месячный долг по зарплате. Но главное требование горняков – не закрывать шахту – «ЛНР» проигнорировала.

Что ждет шахтёров на оккупированной части Донбасса? Почему «республики» решили избавиться даже от молодых и прибыльных шахт? И что бы ждало шахту в Зоринске при Украине?

Об этом в эфире Радио Донбасс.Реалии говорили экономический эксперт Алексей Кущ и журналист, блогер Денис Казанский.

– Жители Зоринска с криками «Ура!» и «Молодцы!» встретили шахтеров, которые поднялись на поверхность. Чему радуются жёны шахтёров, ничего же не добились толком?

Денис Казанский: Радуются, видимо, встрече после шестидневной разлуки, потому что, на самом деле, требования шахтёров не будут выполнены. Изначально они пошли на эту забастовку и забаррикадировались в шахте с требованием, чтобы она продолжала работать, ну и чтобы вернули долги по зарплате, которые составляют в общей сложности двадцать месяцев.

Всё, что получили люди, – это обещания, что долги выплатят в скором времени. По большому счёту, на данный момент люди имеют ровно то, что и до начала забастовки: во-первых, шахту закрывают – это уже окончательное решение, по поводу денег – их опять накормили «завтраками». Правда, им вроде бы дали зарплату за 2 месяца из этих 20-ти. ​

– Шахтеры говорили во время забастовки, что «будут выдавать трупы». Боролись за существование и Зоринска, и всего Перевальского района, жители которого кормились из этой шахты. Но поднялись на поверхность: получается, горняки сдались?

Денис Казанский: Получается, сдались, ведь шахту будут закрывать в любом случае, никто уже не обсуждает этот вопрос. Это повторил и так называемый «глава» правительства «ЛНР», который приезжал на встречу с людьми. Люди уже просто с этим смирились.

Соответственно Зоринск тоже умрёт, потому что город не может жить без шахты. Он изначально строился вокруг шахты: с ликвидацией рудников исчезнет смысл в самом городе. Если бы дело происходило где-то в нормальном полноценном государстве, можно было бы решить этот вопрос путём прихода инвесторов в Зоринск. Они могли бы вместо шахты построить альтернативное предприятие – мебельную фабрику или завод по производству стройматериалов, как-то заменить это ликвидированное предприятие. Но поскольку речь идёт об «ЛНР», естественно, никакие инвесторы не придут, и взамен ликвидированных рабочих мест ничего не появится. Люди просто уедут, и через несколько лет по соцсетям будут расходиться фото этого полузаброшенного Зоринска: брошенных пятиэтажек с выбитыми окнами.

В Абхазии есть город Ткварчели – там тоже когда-то были шахты, а теперь стоят заброшенные пятиэтажки, увитые лианами, диким виноградом. Тоже самое будет с Зоринском.

Денис Казанский

– 20 апреля группировка «ЛНР» объявила о планах «реорганизации» всей угольной отрасли. И «Никанор-Новая» – только первая ласточка: по информации «Восточной правозащитной группы», в течение года закроют еще четыре шахты вдобавок к десяткам уже законсервированных. Как думаете, донбасские шахтёры «проглотят»эти закрытия?

Денис Казанский: Думаю, что проглотят. Я не вижу среди них какого-то осмысленного, организованного протеста, и он, очевидно, там по факту невозможен. Во-первых, такой протест возможен в демократической полноценной стране, где есть профсоюзы, политические партии, оппозиция, свободная пресса, общественные организации – какое-то гражданское общество: там люди могут самоорганизоваться и защищать свои права. На территории, подконтрольной «ЛНР» и «ДНР» ничего подобного нет, соответственно нет инструментов для самоорганизации. Там люди могут бунтовать локально, как в Зоринске, но мы видели, что это был абсолютно неорганизованный бунт, такая вспышка недовольства. У них не было плана, как действовать, если власть не идёт на их требования. В итоге мы увидели, что они просто сдались, потому что не представляют себе, что делать дальше.

Шахта «Никанор-Новая», архивное фото, 2009 год

Во-вторых, это же только одна история, а сколько шахт уже закрыли, разрушили: там не было вообще никаких протестов – молча проглотили и всё. Я думаю, что история Зоринска – это скорее исключение. Может, ещё будут где-то бунтовать, но, скорее всего, шахты просто тихо затопят и люди молча согласятся со своей участью.

– Шахтёры бастовали и при Советском Союзе, и при независимой Украине, и добивались многого. Сейчас вы не видите возможности, что власть группировки «ЛНР» пошатнётся под давлением горняков?

Денис Казанский: Фактических последствий быть не может, потому что там нет политики. Власть вряд ли может пошатнуться, потому что эта власть – оккупационная. То есть это, по сути, власть военная, которую можно снести только такой же военной силой.

Слушатель: Валерий, Краматорск. По-моему, энергетический прогресс идёт, и нам придётся, как Маргарет Тэтчер в Великобритании, как бельгийцы ещё в 50-х, сказать правду шахтёрам: вы не нужны. Всё-таки уголь – это уже прошлое.

– 21 мая прошлого года на шахте «Никанор-Новая» открылась новая лава, запасы угля в ней составляли около 265 тысяч тонн. По словам директора шахты, Валерия Демидова, их должно было хватить на 21 месяц. Сейчас шахту закрывают? Почему – не рассчитали тогда или сейчас изменились обстоятельства? Почему вообще группировка «ЛНР» с 20 апреля объявила о «реорганизации» угольной отрасли?

Алексей Кущ: То, что сейчас происходит – это столкновение экономической модели, которая реализовывалась Россией в ОРДЛО, с последствиями глобального кризиса. Он коснулся России и косвенно коснулся оккупированных территорий.

Россия в последние годы активно выстраивала в этих непризнанных «республиках» так называемую патерналистскую квазииндустриальную витрину. Она должна была соприкасаться с территориями, которые контактируют с Украиной. По задумке экономических идеологов, которые формировали эти концепты в Москве, на оккупированной части Донбасса должен был быть восстановлен «поздний Советский Союз» – с точки зрения работы шахт, металлургических предприятий. О такой сложной промышленности как машиностроение речь не шла, но реально рассматривался Приднестровский вариант, когда благодаря дешевой энергии, дешевой рабочей силе и серым каналам сбыта экономика могла бы работать.

В последние годы деньги активно вкладывались по двум направлениям: реанимация инфраструктурного потенциала (помним историю объединения железных дорог так называемой «ЛНР» и «ДНР») и поддержка на минимальных производственных показателях работы металлургических комбинатов. Акцент делался как раз на угольную промышленность. Она должна была стать одним из основных внутренних источников формирования бюджетных поступлений. Естественно, ни о какой самоокупаемости региональных экономик речь не могла идти. Но в Москве ставилась задача постоянно повышать эту внутреннею финансовую составляющую. Единственное, что могло принести быстрые деньги, – как раз уголь, потому что последние годы был период относительно высоких цен на этот энергетический ресурс.

Алексей Кущ

Значительная часть угля поставлялась в Россию, там он перемаркировывался, потом этот уголь находили даже в Польше, его замечали и в Украине, то есть существовали серые каналы сбыта этого угля. При этом местные производители теряли до 50% цены: они оседали у посредников, которые брали плату за риск, поддержание этих серых каналов сбыта, транспортных коридоров. Эта модель могла функционировать при двух условиях: высокие мировые цены на уголь и спрос на него со стороны Украины.

Есть такое понятие как условный нефтяной эквивалент: любой энергоресурс, эффективность его использования, его стоимость пересчитывается этот эквивалент. То есть в условиях, когда мы видим отрицательную цену на нефть на мировых рынках, использование угля становится экономически невыгодным. Выгодно переходить на другие виды топлива – это касается мирового употребления. Поэтому цены на уголь будут снижаться на мировых рынках и спрос на него будет падать. И в Украине он будет невостребован. Мы видим, что и в Украине закрываются шахты. Есть риск закрытия «Павлоградугля».

Россия будет дотировать этот регион, но она не будет дотировать шахты. Россия в данном случае – это не Украина образца 90-х и начала нулевых годов, когда из центрального бюджета выделялись огромные дотации для развития угольной промышленности в регионе. Россия будет продолжать направлять ресурсы на осуществление минимальных социальных выплат, содержание первого и второго армейских корпусов, поддержку в минимальном рабочем состоянии инфраструктуры. Но Россия не будет дотировать угольную отрасль. Поэтому сейчас стоит задача на ближайший год-два: максимально сократить производство угля в регионе как продукта, который не будет востребован на мировом рынке.

– Что бы ждало шахту «Никанор-Новая» при Украине?

Денис Казанский: Надо смотреть по каждой шахте индивидуально. Есть шахты, которые достаточно долгое время могут эксплуатироваться. Я сторонник того, чтобы их передавать в частные руки. Есть множество шахт, которые пришлось в 90-е закрыть, а потом их уже забирали различные инвесторы и возобновляли добычу. Это нормальный путь. Те шахты, которые уже исчерпали свой ресурс, нужно ликвидировать, но, самое главное, чтобы что-то создать взамен.

Шахта «Никанор-Новая»

– Но какие-то шахты останутся после этой реорганизации, чтобы загружать теплоэлектростанции на неподконтрольной территории?

Алексей Кущ: Конечно. Дело в том, что местную угледобычу можно прогнозировать по двум основным показателям – это внутренние потребление угля, в том числе местной промышленностью, и спрос на этот уголь со стороны серых покупателей, которые покупают этот уголь, в том числе и в Украине. Чем больше будет сжиматься спрос серых покупателей, тем больше производство угля будет соответствовать объему внутреннего потребления, которое намного меньше, чем регион может производить.

Естественно, будет происходить сжатие угледобычи. Потому что России этот уголь не нужен. Серые каналы в ближайшее время будут заблокированы, потому что это станет просто экономически нецелесообразным – заниматься дешёвым углём и нести при этом колоссальные риски, логистические затраты. Если Украине уже свой уголь не нужен, который добывается на подконтрольных территориях, соответственно резко упадёт спрос на уголь, который добывается на неподконтрольных территориях. Кроме Украины, этот уголь покупался когда-то и в других странах, но, опять там, же уровень спроса упадёт. Поэтому производство угля будет сокращаться, оно будет сжиматься до уровня внутреннего потребления. Все шахты не закроются. Те, которые используются в регионе как визитные карточки угольной промышленности, будут оставаться хотя бы с точки зрения идеологической составляющей.

ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК РАДИО ДОНБАСС.РЕАЛИИ:

(Радіо Донбас.Реалії працює по обидва боки лінії розмежування. Якщо ви живете в ОРДЛО і хочете поділитися своєю історією – пишіть нам на пошту Donbas_Radio@rferl.org, у фейсбук чи телефонуйте на автовідповідач 0800300403 (безкоштовно). Ваше ім'я не буде розкрите)