Журналистка Мария Варфоломеева до того, как попала в плен боевиков «ЛНР» в январе 2015 года, освещала события в Луганске в самые жаркие дни вооруженного конфликта на Донбассе. Мария описывала и фотографировала жизнь людей в оккупированном городе, начиная с лета 2014 года. Радио Свобода публикует отрывки из ее дневника.
Первые дни находиться в камере было невыносимо. Мои соседки были предупреждены заранее, что им нельзя меня трогать. Но психологический прессинг был постоянно.
Расскажу предысторию моего появления тут. Оксана и Лена отбывали себе дружно срок в этой камере под номером 274 – камере «повышенного комфорта». Ее можно получить только за деньги или за полезную информацию об обстановке в тюрьме. А денег у них точно не было.
Как и не было денег на хорошую еду, сигареты, пополнение телефона и прочие бытовые необходимости вроде шампуней и мыла. Поэтому, как только «молодая республика» организовала «этапы», то есть перевозку людей из ИВСов (бывших КПЗ) в СИЗО, эти две находчивые мадам решили найти себе соседку с «передачками». И желательно сговорчивую, чтобы выполняла прихоти за возможность сидеть с ними в «блатной хате». Так они нашли себе Настеньку, сказав ей, что она очень милая, и они хотят ей помочь.
«МГБ» очень переживало, что такой «опасный преступник», как я, захочет выйти на связь с «Правым сектором». И посадили меня в камеру к своим доверенным зэчкам
Мне же билет в «блатную хату» достался «сверху». «МГБ» очень переживало, что такой «опасный преступник», как я, захочет выйти на связь с «Правым сектором» (через телефон в камере, записку через «корму» или прочее). И посадили меня в камеру к своим доверенным зэчкам. Таким образом, мне удалось избежать карантинной камеры, славящейся ужасными условиями. Итак, через 3 дня после Настеньки, я тоже стала обитателем камеры 274. Это вызвало негатив, так как четвертый человек был лишним. Да еще и такая «вражина», как я (так любила называть меня Оксана). Плюс, я конфликтовала с ними, в отличие от Настеньки. Впоследствии они несколько раз просили «опера» отселить меня, но у него был приказ от своего руководства.
Появление такой известной личности, как я, произвело фурор в их серой и будничной жизни. Несколько суток эти бабищи обзванивали всех своих знакомых, вещая о том, что к ним в камеру посадили «диверсантку», которую показывали по телевизору. Было противно выслушивать все их глупые домыслы обо мне.
Но закрытое пространство делает свое дело. Как в закрытой плавильне, под давлением переплавляются все эмоции. Постепенно началась моя интеграция в сообщество камеры и, соответственно, тюрьмы. В природе, у водопоя наступает перемирие, так и у нас началось с совместного приема пищи.
Как любила повторять Лена: «Все по чеснаку». «По чеснаку» – означало, что они делят на троих всю большую «передачку» Настеньки, а своей у них не было
Как любила повторять Лена: «Все по чеснаку». «По чеснаку» – означало, что они делят на троих всю большую «передачку» Настеньки, а своей у них не было. И им ее хватало, потому что родители Настеньки старались задобрить этих бабищ, чтобы отношения в камере были хорошими и ей давали звонить с мобильного. К слову скажу, зэчкам всегда было мало. Не удовлетворившись едой, они начали требовать от родителей сигарет (самых дорогих), пополнения телефона. Этим добром они делились с «опером» женского поста. Зарабатывали себе дополнительное расположение за счет Настеньки. В общий котел я скромно приложилась тем, что передавал мой папа.
У Лены, этой мощной тетки, сидящей за разбой, был парень – «баландер», человек, который к кормушкам привозит «баланду» 3 раза в день. Крутить любовь с таким персонажем очень круто
Вернусь к своему рассказу. Прошлый раз я обещала рассказать о тюремной любви. Она бывает в разных проявлениях. И с одним из ее проявлений я познакомилась буквально с первого дня пребывания в СИЗО. У Лены, этой мощной тетки, сидящей за разбой, был парень – «баландер», человек, который к кормушкам привозит «баланду» 3 раза в день. Крутить любовь с таким персонажем очень круто, ведь он может передвигаться по тюрьме, а не только писать слезливые смски. Но еще он может передать «маляву» в камеру, где нет телефона. Короче, сплошной «блат».
И вот он приходит к «корме», нежно берет ее за руку, они целуются несколько минут и после он уходит. Представьте, как выглядит эта «романтика»… так неприродно, грязно, по-животному – поцелуй через «корму» среди этих грязных стен. А звук отбивается эхом по всему коридору и до сих пор стоит у меня в ушах. Хотя нет, забудьте, лучше не представляйте!
Так вот, ей нужно было, чтобы эмоции кружили ураганом, чтобы кипела страсть, в жилах бурлила кровь. Но в отличие от Лены, он был тонкой душевной организации и, думаю, сам побаивался ее. Поэтому любовь вскоре кончилась.
Положение Оксаны не менее шикарно, чем у «баландера». Точнее, она сама так считает. Еще бы, мыть полы в административном здании – это ли не привилегия!
Положение Оксаны не менее шикарно, чем у «баландера». Точнее, она сама так считает. Еще бы, мыть полы в административном здании – это ли не привилегия! Практически министр по степени влияния. И я сейчас вообще ни капельки не шучу. Вообще, того, кто моет полы в тюрьме, называют «шнырем». И это совсем не круто. Но Оксана воспринимала как особое доверие. Она ходила по тюрьме, собирала сплетни, носила их, куда надо. Тем самым заслужила «комфортную камеру» и, что невероятно в тех условиях, электропечку!
Отсюда и ее надменный взгляд – еще бы, у нее есть возможность передвигаться по тюрьме, найти себе ухажера, общаться с «руководством» тюрьмы. Невероятный успех. Любимая фраза: «Завидуйте молча!». Она на полном серьезе думает, что мне есть в чем ей завидовать. Но самое смешное, что когда ты изолирован от другого мнения, то возникает ощущение, что это нормально. Мозгами понимаешь, что нет, но ничего не можешь поделать с этим ощущением. В иерархии тюрьмы у меня было низкое положение, а сравнивать себя с миром вне этих стен – бессмысленно.
Поход на работу – это целый выход в свет. Ему предстоят длительные сборы. Выбор: в чем пойти, макияж, укладка. В этом главный ассистент – Лена. По ответственности это мероприятие может соперничать со сборами королевы Великобритании на встречу с главами государств. А мне некуда краситься, да и нечем, поэтому на моем фоне Оксана ощущает себя экспертом красоты. Она вообще по жизни себя ощущает себя экспертом во всем и это очень напрягает, потому что я не могу ее воспринимать хоть сколько-нибудь серьезно.
И снова бессмысленная череда дней и ночей, ничего не происходит, не понимаешь, зачем просыпаешься. Ведь впереди бесконечный день и снова спать. Жизнь не изобилует разнообразием, она сводится к стандартному набору действий. Утром почистить зубы и умыться, Настенька готовит завтрак; если будний день, то выйти с ней на прогулку. Благо есть телевизор, который хоть и показывает только «пропогандонские» каналы, но иногда попадаются музыкальные шоу или музыкальный канал с одними и теми же треками в течение дня. Зато вечером обязательно новости о том, что «фашиствующие радикалы» натворили в Киеве.
Иногда пытаюсь развивать себя – учить французский, немецкий, но атмосфера напряжена и ничего не лезет в голову. Скорее бы Оксана ушла мыть полы; пока она в камере невозможно расслабиться
Иногда пытаюсь развивать себя – учить французский, немецкий, но атмосфера напряжена и ничего не лезет в голову. Скорее бы Оксана ушла мыть полы; пока она в камере, невозможно расслабиться. Даже когда она молчит, то от нее исходят негативные вибрации, заполняющие собой все пространство вокруг.
Вечером Лена непременно смотрит «Дом-2». Я раньше никогда не думала, что его можно на полном серьезе смотреть. Даже Оксана считает его верхом тупизма, но Лена говорит, что это ее единственная радость в жизни.
По пятницам я или Лена обязательно скажем: «Ура, сегодня же «Поле чудес». Самое смешное, что мы реально его смотрели, хотя в нормальном мире для меня это шоу для пенсионеров.
Настенька готовит ужин и спать. Еще один день прошел бессмысленно.