(Друкуємо мовою оригіналу)
Я живу в Вергунке. Если вы не луганчанин, то мой район – это район бывших заводчан.
Строились заводы, росла Вергунка. Богатым мой район никогда не был. Вечное бездорожье, пешком до центра минут 40, а транспорт никогда не дождаться. Событие – телефонизация, а потом, много позже, интернет. Вечные письма во все властные структуры, чтобы починили дороги, сделали ливнёвки, потому что потоки воды в грозу смывают всё, стекая от швейного объединения «Стиль» до улицы Ким. А ещё отдельная тема для целого поколения – слабый напор городской воды летом и подтопляемость улиц Радиусная и Зелёная. Там даже на заборах видны следы стихии – поднимающейся воды речки Лугани.
39-я школа – школа аутсайдеров. Из неё выходили птушниками: слесарями и трактористами, а на педсоветах о тех детях, кто переводился из 39-й школы, обычно говорили: «Учились в хлеву»
О Вергунке можно говорить бесконечно. 39-я школа – школа аутсайдеров. Из неё выходили птушниками: слесарями и трактористами, а на педсоветах о тех детях, кто переводился из 39-й школы, обычно говорили: «Учились в хлеву». Хотя эта школа – самая старая в Луганске. Школа с высокими потолками, деревянным полом и двумя строениями – старым и новым. Мой отец учился там и его брат.
А пока школьники занимают маршрутки в часы пик, выслушивают недовольства водителей и пассажиров – пешком от нас не выбраться никуда. Это их испытание войной
Сейчас школа «спит» – в неё дважды попали снаряды, разрушено перекрытие между этажами, нет стёкол, выбита стена в спортзале. Говорят, что ремонт школы в городских планах в 2016 году. А пока школьники занимают маршрутки в часы пик, выслушивают недовольства водителей и пассажиров – пешком от нас не выбраться никуда. Это их испытание войной.
Как муха в янтаре – это о нас
Район сильно пьющих людей, оказавшихся потерянными в безвременье и безработице. Мужчины едут на заработки, женщины ждут дома и тянут детей и огороды
Иногда я иду по нашим улицам, которые никогда не меняли названий, и понимаю, что воздух застыл на них. Морозный и прозрачный зимой, пряный до головокружения цветущей весной и жарко-растопленный летом. Застыла жизнь на наших улицах. Застыла нехитрая архитектура одноэтажного частного сектора, остались неподвижными традиции – принимать соседей возле дворов, долго стоять с кумушками возле ворот, хлебосольно готовиться к Пасхе, чтобы потом чинно и в самом красивом идти на кладбище – тоже наше, Вергунское. Гуляют всей улицей на свадьбах и провожают в последний путь тоже все вместе… Как муха в янтаре – это о нас. Хотите вдохнуть запах времени, хотите найти сундуки с медными ручками и резьбой ручной работы, старые фотографии с узорным краем или вышитые полотенца – это всё у нас. А ещё зеркала в деревянных оправах, потемневшие оклады икон, старую мебель настоящего дерева… Район тружеников и заводчан. Район сильно пьющих людей, оказавшихся потерянными в безвременье и безработице. Мужчины едут на заработки, женщины ждут дома и тянут детей и огороды. Летом наши улицы засыпаны абрикосами и шелковицей, которые чавкают под ногами, а весь год рыбаки ловят рыбу в обмельчавшей Лугани.
Пустуют оставленные дома, брошенные выехавшими или погибшими хозяевами
Мы с сынишкой исходили Вергунку вдоль и поперёк. Вдыхали её запахи, шагали её раздорожьем и сердце щемило от жалости к моему краю. Ситцем заложены дыры в заборе – следы того самого лета, «поцелуи» осколков в металле. Восстановлены крыши, остеклены заново окна. Пустуют оставленные дома, брошенные выехавшими или погибшими хозяевами. Жизнь берёт своё. Растут деревья в брошенных домах, растут дети на вергунских улицах, дети с чумазыми лицами – в этом тоже есть дух времён. И в играх в салочки и тарзанке. И в запахах вкусных ужинов от домов…
Рельсы ржавеют и покрываются грязью, провода давно украдены и сданы… Трамвай теперь тоже история
А ещё перестало биться сердце моей Вергунки. Перестал ходить единственный неизменный транспорт – трамвай «3», соединявший Вергунку с Гусиновкой, дравшимися стенка на стенку во времена молодости моего отца. Трамвайный парк тоже спит, пустующий без людей. Рельсы ржавеют и покрываются грязью, провода давно украдены и сданы… Трамвай теперь тоже история. Жизнь уходит с моих улиц, уступая место темноте.
Моя Вергунка. Сейчас она тёмная без света фонарей. Все торопятся добраться домой засветло, закрыть плотнее двери, занавесить окна. Никто не выходит без нужны на улицу в сумерках. Пьющие ищут бутылку в темноте, наркоманы – дозу. Транспорт ходит скверно. Неужели есть где-то жизнь в вечернее время? Неужели где-то спешат домой засидевшиеся гости, кто-то добирается последним автобусом с работы, а кто-то без страха выгуливает собак в темноте? Где-то, за пределами нашего города и «республики». Где-то, где есть жизнь и зажигаются по вечерам фонари. Где есть сегодня и будет завтра. Каким будет завтра моей Вергунки? Моего города?
Яна Викторова, преподаватель, город Луганск
Думки, висловлені в рубриці «Листи з окупованого Донбасу», передають погляди самих авторів і не конче відображають позицію Радіо Свобода
Надсилайте ваші листи: DonbasLysty@rferl.org