(Друкуємо мовою оригіналу)
Существует немалое количество, не побоюсь этого слова, кретинов, которые готовы ставить вопрос примерно таким образом:
– Война вернула нам понимание истинных ценностей. Мы заметили людей, живущих с нами бок и бок. Оторвались от интернета. Стали читать книги и помогать друг другу. Поняли, что есть простые радости жизни... И т.д.
Я несколько раз читал такие поливы.
Полагаю, что это, мягко говоря, психологическая защита, помноженная на нерастраченный энергетический ресурс, присущий скорее очень молодым людям.
Впрочем, анализ психологических проявлений, связанных с войной и блокадой – дело будущего.
Сейчас я хотел бы остановиться на тех новых отношениях, которые возникают во время блокады.
Как правило, появление их вызвано двумя причинами. Первая: многие люди, с которыми ты поддерживаешь отношения в обычное время, становятся недоступны. Реальные знакомые почти все уехали. Знакомые по интернету недоступны, поскольку интернета нет. Невозможно даже никому позвонить, потому что нет мобильной связи. Кроме того, ты становишься довольно праздным, твое обычное занятие, профессия и все, что связано с ней, прерывается. Блокадные «дела» много времени не отнимают. Единственное развлечение, которое тебе доступно – это живое общение.
Вторая причина появления новых отношений: меняется сам образ твоей жизни. Прежде, как справедливо замечают «певцы блокады», я разве что здоровался с соседями. Летом 2014 года я проводил рядом с ними, точнее с теми немногими, кто оставался в городе, десятки часов бок и бок.
Как правило, мы все находились на улице, у дома, потому что днем в помещении в сорокаградусную жару оставаться было просто невозможно (кондиционеры не действуют, нет электричества). Далеко от дома отходить было нежелательно, потому что часов с десяти утра начинались активные обстрелы. Порой снаряд попадал в то место, где десять минут тому назад ты шел с базара.
Мы подготовили подвал дома, чтобы прятаться там. Но так им и не воспользовались. Однажды ночью, еще в июне, я решил попробовать туда спуститься, чтобы прочувствовать, что и как. Ощущение человека в подземелье оказались настолько гнетущим, что попытку я повторять не стал. Вероятно, что-то подобное испытывали и другие.
Блокадные знакомства прирастают на почве того, что людям все время нужно обмениваться насущной информацией. Например:
– Где вы брали воду? – спрашиваешь того, кто идет откуда-то с бутылками воды, нагрузив ими тачку-кравчучку.
– Где покупали хлеб?
– Где ловится мобильная связь?..
И так далее, и так далее.
Люди очень быстро становятся сверхкоммуникабельными. Было дело, все даже начали здороваться с совершенно незнакомыми людьми на улицах.
Закон существования прост: больше коммуникаций – больше шансов на выживание. Понимается это почти всеми мгновенно, без объяснений.
Блокадное общение бывает двух типов – остроконфликтное и подчеркнуто- приветливое. Середины не существует. Любой разговор на повышенных тонах почти немедленно переходит в драку. Любая драка приводит к приезду «ополченцев», после чего конфликтующие стороны, скорее всего, будет препровождены «в подвал». Милиции как таковой во время блокады не существовало, роль ее взяло на себя «ополчение»...
Сохраняются ли новые «дружбы», новые связи, когда жизнь более-менее восстанавливается? Пунктиром. Ты, он, она помните, ЧТО было, и при встречах на улице приветствуете друг друга особенным, со стороны совершенно незаметным образом. Взгляд. Кивок. Особенная, легкая улыбка. Особенная интонация в голосе.
Петр Иванов, город Луганск
Думки, висловлені в рубриці «Листи з окупованого Донбасу», передають погляди самих авторів і не конче відображають позицію Радіо Свобода
Надсилайте ваші листи: DonbasLysty@rferl.org