(Друкуємо мовою оригіналу)
Сто лет назад Четвёртым универсалом Украинская Народная Республика провозгласила независимость от России. Почему государство просуществовало всего два года? Какие уроки не усвоила Украина из украинско-большевистской войны? И что в то время происходило на Донбассе? Об этом в эфире Радио Донбасс.Реалии рассказали кандидат исторических наук, координатор проекта «LIKБЕЗ. Історичний фронт» Кирилл Галушко и кандидат исторических наук (г. Бахмут), специалист по истории Донбасса 19–20-го веков Сергей Татаринов.
– Были ли объективные причины неудачи украинского государственного проекта сто лет назад?
Кирилл Галушко: Не получилось из-за большого количества субъективных и объективных причин. Меня больше удивляет не то, что тогда проиграли, а что успели так много сделать.
Перспективы украинского политического проекта на рубеже 1917–1918 годов казались невозможными в реализации для очень многих людей, которые жили на территориях, которые начинали называться Украинская Народная Республика или независимое украинское государство.
Украинцы до революции 1917 года были социально неполной нацией, как называют учёные. То есть, носителями украинской идентичности была национальная интеллигенция, в первую очередь, гуманитарная: учителя, преподаватели, языковеды, журналисты. Носителями той же идентичности, но в не сформулированной эмбриональной форме, по принципу «свой-чужой», были украинские крестьяне.
Но у нас не было чиновничьего аппарата, лучшего армейского руководства до определённого момента. В той ситуации, которая тогда происходила, каждый месяц менялась геополитическая ситуация, говоря современным языком.
В России произошёл переворот, вместо Временного правительства пришли большевики. Планы всех национальных движений окраин Российской империи создать новую федеративную, демократическую, свободную Россию рушились на глазах. В этой ситуации люди, например, тот же украинский политикум, были абсолютно не готовы к независимости.
В конце 19-го – в начале 20-го века представители украинского политикума были федералистами. То есть Украина, по их мнению, должна была стать автономной частью демократической федеративной России. Украинский язык должен был получить все необходимые права. Но никто не говорил, что мы окончательно порвём с Петроградом.
– А почему? Это была такая «прошитость» культуры украинской интеллигенции? Или они понимали, что без России Украины не будет?
Кирилл Галушко: Дело в том, что до 1914 года, когда началась Первая мировая война, на территории Восточной Европы со времён наполеоновских войн не происходило никаких заметных изменений состава государств, их границ. То есть четыре поколения людей выросли в условиях абсолютной стабильности Российской империи. И это казалось данностью.
У нас, конечно, были отдельные сепаратисты в начале 20-го века: Николай Михновский, Дмитрий Донцов, Вячеслав Липинский. Они были маргиналами в украинском движении. Все считали, что Россия настолько огромна и что что бы ни происходило в мире, она в какой-то форме сохранится.
– Сегодня президент Пётр Порошенко сказал следующее:
«Мы усвоили урок и осознали ошибки. Мы не допустим их повторения. Я убеждён: нам хватит ума и сил, чтобы удерживать политическую борьбу внутри страны в пределах европейских стандартов, отношений власти и оппозиции».
Видите ли вы, что украинская власть сейчас действительно сделала какие-то выводы из украинско-большевистской войны столетней давности? И можно ли проводить такие параллели?
Кирилл Галушко: Проводить параллели обязательно нужно. Потому что ситуация во многом похожа, с определёнными поправками.
В начале 1918 года война советской России против Украинской Народной Республики носила столь же гибридный характер, как и сейчас.
Большевики в Харькове создали альтернативное правительство, которое «представляет народные интересы», а не какую-то буржуазную Украинскую Центральную Раду. Это правительство приглашает к себе на помощь братьев из России. Причём это происходит в тот момент, когда совершенно неизвестно какой стороны воинские подразделения пересекают границу УНР, они занимают города, станции и двигаются по направлению к Киеву. Это вариант, который был впервые использован по отношению к Украине. А потом ко многим другим государствам.
Украинский язык запрещался, но 30 миллионов украинских крестьян этого не замечали, поскольку были безграмотны. У них были простые представления на уровне: кто свой, кто чужой. Но это не вышло на уровень идеологической мобилизации масс. Украинское крестьянство ушло в повстанческое движение против любой власти, и ему было в принципе всё равно, какая власть. То есть кругозор тогдашнего украинца не выходил за пределы своего уезда.
Сейчас ситуация несколько иная. Мы имеем молодое поколение, которое уже родилось в независимой Украине. Тогда у нас было три года войны по сути с нуля, сейчас у нас три года войны после 25 лет независимости, и у нас страна всеобщей грамотности. Поэтому основная борьба идёт за то, что у людей в голове, за умы.
Если говорить об уроках для наших политиков, то для них уроком является не 1918 год, а 2014-й. Их доступ к власти обусловлен существованием самой Украины как независимого государства и властного ресурса.
– У Степана Бандеры или Сергея Ефремова, который говорил, что вопрос независимости – вопрос, который можно решить силой и только силой, – был силовой подход. Можно ли сказать, что в плане украинской независимости, в геополитических реалиях, это какой-то показатель, урок?
Кирилл Галушко: Дело в том, что ещё в конце 15-го или в начале 16-го века Никколо Макиавелли, известный политический классик, сказал, что стабильной является та держава, в которой есть хорошие законы, хорошая армия и доверие к власти. Эти принципы последние 500 лет никак не изменили.
Если мы считали, что Украина в 21-м веке существует в новой исторической эпохе, для этого нужно было, чтобы в новой исторической эпохе начала существовать Россия. Но так не случилось, потому что с 2000 года тот идеологический стандарт, на который перешёл путинский режим, соединяет в себе два формата империализма: советский и старый царско-российский.
Россия и Советский Союз всегда признавали только силу. Этот подход не меняется. И он трагичен для нас, потому что у нас есть мягкая Европа и жёсткая Россия, а мы между ними. Но в отличие от столетней давности, у нас есть достаточно много союзников.
То, что мы продержались в 2014 году, даёт нам хорошие перспективы. Возможно, это цинично, но спасибо Путину, что он своей неуклюжестью заставил украинцев сделать выбор и чётко определить свои приоритеты.
– Сергей, что в то время происходило на Донбассе, были ли симпатики проекта УНР?
Сергей Татаринов: Ростки национального возрождения в Бахмуте, который был экономическим и историческим центром Донеччины, появились в последней четверти 19-го века.
Был поэт Николай Чернявский, который первым выдал на Донеччине поэтические сборники «Песни любви» и «Донецкие сонеты». Ещё были уникальные издания: сборники, посвящённые Кулишу. Там печатали поэзии многих украинских поэтов того времени.
Чернявский, вместе с местными преподавателями, местным главой, был основателем музыкально-драматического общества, которое в так называемом народном доме готовило представления, большинство из них были украинской тематики на украинском языке. Это были 1901–1914 года. А когда отмечали столетие со дня рождения Тараса Шевченко в 1914 году, то преподаватели и ученики прошли шествием с портретом Шевченко по центральной улице Бахмута.
– А насколько такие проявления были маргинальными в то время? И почему мы не знаем в историческом измерении, в массовой культуре о сопротивлении большевикам на Донбассе?
Сергей Татаринов: Были сопротивления, и это были не маргинальные проявления приверженности к украинской культуре, языку, поэзии.
Роман Коваль, Виктор Моренець и Юрий Сыч видали несколько исследований, где упоминаются бахмутчане, которые принимали активное участие в национально-освободительной революции Украины.
Был полк свободного козачества, где оказался и Владимир Сосюра. Николай Малашко возглавлял общество учеников-украинцев. Братья Гончаренко создали скаутские отряды в 1909 году.
– Вскоре на Донбассе появился альтернативный проект – Донецко-Криворожская республика Фёдора Сергеева. Насколько люди его поддерживали?
Сергей Татаринов: Поддержка украинского освободительного движения в виде полка свободного козачества, сельская поддержка была очень мощной. А Донецко-Криворожская республика – это республика на колёсах.
Дело в том, что любой ценой не нужно было отдавать Донбасс другим соответственно Брестского мирному договору. Поэтому Донецко-Криворожскую республику создали на бумаге во главе с Фёдором Сергеевым. И в Бахмуте на протяжении двух месяцев располагалось правительство этой республики. Но началось наступление немецких войск, правительство село в вагон и уехало. Вот и вся республика.
– Исходя их уроков столетней давности, в нынешней ситуации политической элите нужно активно пропагандировать украинскую идею, нужно иметь армию, отсюда появляется героизация деятелей ОУН и УПА, например. За умы жителей Донбасса тоже нужно бороться так же? Многих это отталкивает.
Кирилл Галушко: Надо держаться за свою историю, но дело в том, что большинство из нас не знают именно нашу историю.
Я против того, чтобы заставлять кого-то поставить посреди Донецка памятник Бандере, например. У нас у каждого края, каждого региона есть свои герои, и это вопрос не к Киеву, а к местным краеведам, местным администрациям. И вместо того, чтобы импортировать себе героев с Западной Украины, можно найти своих местных героев, которые там жили, поднимали этот край и могилы которых там находятся. Люди должны знать своих собственных героев.
ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК РАДИО ДОНБАСС.РЕАЛИИ:
(Радіо Свобода опублікувало цей матеріал у рамках спецпроекту для жителів окупованої частини Донбасу)
