Судьи прекрасно понимали качество обвинительного акта – Дибров о деле «2 мая» в Одессе

(Друкуємо мовою оригіналу)

Дело по обвинению 19 человек в массовых беспорядках 2 мая 2014 года в Одессе было сирым и судьи понимали, что в любой ситуации они останутся крайними. А то, что творило следствие, это вопиющий непрофессионализм. Такое мнение в эфире Радио Донбасс.Реалии высказал член «Группы 2 мая» Сергей Дибров. Но почему суд не видит очевидного? Почему на скамье подсудимых непосредственно только пророссийские активисты? И как на общество влияет безнаказанность за все крупные преступления – со времен Евромайдана и до сегодня? На эти вопросы отвечал также публицист, член правления Национальной общественной телекомпании Украины Юрий Макаров.

– Юрий, как восприняли решение суда, каковы Ваши выводи?

​Юрий Макаров: Бешенство, грусть, отчаянье. Нашу судебную власть не ругал только ленивый, но это означает что-то больше, чем прогнилость одной из ветвей власти. Это означает возвращение к потери нравственных координат. Ведь люди не бывают хорошими и плохими. Хорошими или плохими их делает контекст.

Одесса была отдана киевскими властями на откуп местным элитам. Это порождает такой релятивизм и, с другой стороны, растерянность. Это благодатнейшая почва для российской пропаганды, что для меня было удивительным. В Одессе ведь очень мощная еврейская компонента. Кто-то считает, что Одесса – это вообще еврейский город. И как в таком городе можно было поставить памятник Екатерине Второй, которая ввела в Российской империи черту оседлости? Значит скушали и какие-то вешки сбиты. Они и так были сбиты, а теперь еще й потому, что никто никому не верит, потому, что все одинаковые, потому, что все врут.

Когда-то в девяностых годах меня спросил один американский журналист о том, что такое мафия, я ему ответил: мафия – это когда неформальные отношения преобладают над формальными.

​Сергей Дибров: Случилось то, о чем мы предупреждали несколько месяцев назад. В 2016 году мы дали пресс-конференцию, в ходе которой четко ответили на вопрос журналистов, что будет полное оправдание всех подсудимых, двух-трех из которых возьмут под стражу. По-другому быть не могло, и я снимаю шляпу перед судьями, которые имели мужество вынести такое решение.

– А чего боялись судьи, которые отказывались от этого дела, и почему коллегия судей Черноморского суда, который возглавляет Филип Журавель, согласилась рассматривать это дело и вынести это решение?

​Сергей Дибров: Судьи прекрасно понимали качество обвинительного акта, материалов следствия. Мы в январе 2015 года, как только имели возможность услышать обвинительный акт, назвали его «принципом сбора макулатуры». Скажу сразу, что адвокаты подсудимых сделали все, чтобы прокуратура не опозорилась. Они просили трижды вернуть материалы дела на доработку, потому, что они были сырыми. Но судьи понимали, что в любой ситуации они останутся крайними.

– Некие обозреватели говорят, что это деятели времен Януковича подкупили прокуроров. Ваша версия того, что происходит?

​Сергей Дибров: Наши правоохранительные органы не заточены на то, чтоб собирать доказательства и предъявлять их в суде. Они умеют собирать компроматы.

– То есть это непрофессионализм?

Сергей Дибров: Это другой профессионализм. Наши правоохранительные органы умеют торговать уголовными делами, когда уголовное дело продается подсудимому, неважно чисто или не чисто были собраны доказательства. В этом деле, если не ошибаюсь, было 124 задержанных и 124 подозреваемых. До суда дошли 22 человека. Куда делись все остальные, которые ничем не отличаются от тех, которые были на скамье подсудимых? Им всем можно было предъявить одно и тоже. Но выяснилось, что доказывать нечего. То, что творило следствие, это вопиющий непрофессионализм.

– Об этом даже сказал судья. Цитирую: «Ни одного доказательства, подтверждающего обвинение, более того, обвинение даже не пыталось доказать вину».

Юрий Макаров: Но при этом суд на то и суд. Сам судья может допрашивать свидетелей и в конце концов, законом ему положено делать вывод. Если бы все дело было в прокуратуре, суда и не надо было. Так мне кажется.

– Почему на скамье подсудимых не было проукраинских активистов?

Сергей Дибров: По логике следствия нужно было привлекать к ответственности и одних, и других. Но мы имеем ситуацию, в которой с одной стороны находится 21 подсудимый, а с другой – один. Но и там точно такое же качество расследования, те же самые следователи.

– Многие уже назвали это событие «реваншем «антимайдана». Возможна ли в Украине контрреволюция в любом понимании, какой-то откат в политическом поле к прежним реалиям? Не кажется ли Вам, что это решение – это уже шаг или констатация того, что Украина – это failed state?

Юрий Макаров: Вот мы произнесли это слово и уже на 1% ближе к потерянному государству. Если ми сейчас соберемся и пойдем с какой-то мирной инициативой, мы отдалим это. Все зависит от нас с Вами. Власть делает то, что ей позволяют. А что касается контрреволюции, то, по моему мнению, это отсутствие революции в позитивном последовательном смысле.

– А столкновения между проукраински настроенными активистами как оцениваете? И то, что одного из бывших подсудимых избили? Это революция?

Юрий Макаров: Это никакая не революция. Нельзя позволять юным пассионарным созданиям распространять свою примитивную картину мира, хоть там есть и достаточно искренние люди. И то, что они не встречают никакого солидарного осуждения, означает, что всем по барабану.

ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК РАДИО ДОНБАСС.РЕАЛИИ:

​(Радіо Свобода опублікувало цей матеріал у рамках спецпроекту для жителів окупованої частини Донбасу)