(Друкуємо мовою оригіналу)
Журналистка Мария Варфоломеева до того, как попала в плен боевиков группировки «ЛНР» в январе 2015 года, освещала события в Луганске в самые жаркие дни вооруженного конфликта на Донбассе. Мария описывала и фотографировала жизнь людей в оккупированном городе, начиная с лета 2014 года. Радио Свобода публикует отрывки из ее дневника.
«Гламурная фифа» Оля оказалась не таким уж снобом. Вместе стараемся не терять позитив. Юмор помогает абстрагироваться от ситуации, подняться над ней. Мы заставляем себя смеяться наперекор желанию наших надзирателей и своего настроения. Но как только замолкаем, то тишина врезается в пространство, окутывает и давит. Хочется говорить что угодно, лишь бы не молчать. Лишь бы не тишина.
Иногда тоска сильнее накатывает, и Олька пытается шутить:
– Маша, надо думать, что это не подвал «МГБ», а бункер. Нас здесь держат, чтобы сохранить в безопасности, чтобы защитить от обстрелов.
Теперь мне не скучно, делать все вместе веселее. Даже поход в туалет становится интересным мероприятием: вместе высунемся в окно и пытаемся «надышаться». Как-то раз Олька оговаривается:
– Ну все, пошли домой…
После замолкает. Сама удивляется тому, что назвала камеру домом, и добавляет:
– Просто у тебя там так уютно.
Да уж, уют, созданный из пластиковых бутылок, картонных коробочек, прочего хлама, накопленного месяцами. Весь мой скарб!
Подходит странное чувство, ведь вот здесь его жена, а он совсем близко! «Республике» безразличны даже «свои», их идиллические отношения в прошлом, сейчас они не могут оказаться рядом даже на мгновение…
Запомнился поход в душ: оставляю Ольке полведра воды, резиновые шлепанцы (без них отвратительно стоять в грязном корыте), и стою у окошка, жду. Наблюдаю дождь, бьющий по листве; человека, идущего под конвоем во дворе. Понимаю, что это муж Ольки или друг-министр. Подходит странное чувство, ведь вот здесь его жена, а он совсем близко! «Республике» безразличны даже «свои», их идиллические отношения в прошлом, сейчас они не могут оказаться рядом даже на мгновение…
После одного из «шмонов» дома у Ольки ей разрешают забрать с собой два «сухпая». Мы безумно радуемся галетам с вареньем, тушенке с кашей. Но больше всего радуемся сухому горючему. Теперь мы можем сделать чай, когда захотим. Это так круто, что даже не похоже на правду. Заговорщически смотрим друг на друга, как две бывалые «зэчки», поломавшие «систему», и дальше сёрбаем чай.
***
Снова мой уютный мирок рушится. Открывается дверь, заводят девушку по имени Света. Олька бойко с любопытством новобранца расспрашивает вновь прибывшую обо всех обстоятельствах, а я устало наблюдаю со стороны.
История Светы завораживает сюжетом. Ее бойфренд воюет на стороне ВСУ. Он попросил ее передать своему другу пакет с одеждой. И теперь «сепары» утверждают, что в этом пакете была граната, которая взорвалась во время теракта в Луганске
История Светы завораживает сюжетом. Ее бойфренд воюет на стороне ВСУ. Он попросил ее передать своему другу пакет с одеждой. И теперь «сепары» утверждают, что в этом пакете была граната, которая взорвалась во время теракта в Луганске. Но, как же они узнали, что в свертке была именно эта граната (и вообще, что она там была)? Очень просто – на взорвавшейся гранате были… ее отпечатки пальцев. Да, вы правильно поняли, на взорвавшейся гранате ее «пальчики». Где-то заплакал баллистический эксперт.
– А ты не спросила, откуда они знают, ведь у тебя не снимали отпечатки? – Спрашиваю я.
– Они решили, что посадят. Значит, нет смысла бороться. – Смиренно отвечает Света.
Я злюсь на ее безволие, ведь каждый, кто был здесь, старался найти выход, искал пути к освобождению. Она же решила это принять, как рок судьбы. Я не унимаюсь, пытаюсь расспросить обо всех подробностях. Но та только бессильно пожимает плечами, как в фильме «Морозко»: «Что воля, что неволя – все одно!»
После этого я решаю с ней не общаться, потому что такие люди заражают своим пессимизмом и депрессией, а Олька пытается поддерживать диалог ради приличия. Но теперь атмосфера оптимизма нарушена. Один молчаливый человек показывает, что наш бравурный позитив показушный. И наш хохот на зло «сепарам» звучит наигранно.
Помните толстого «лейтенанта», который приходил в бешенство из-за моего нежелания вставать в его присутствии? Давненько его не было после позорного отступления, но с появлением фигуристой блондинки Оли, он к нам зачастил.
***
Посещение туалета утром и вечером, а днем запрещено, но для меня делают исключение. Толстый лейтенант решает не пускать меня в течение дня
Однажды я в очередной раз демонстративно не встала при его появлении. За это последовала нелепая и беспощадная месть. Посещение туалета утром и вечером, а днем запрещено, но для меня делают исключение. Толстый лейтенант решает не пускать меня в течение дня. Вечером в мое «законное время» он встал в дверном проеме своим жирным пузом, предварительно пропустив девчонок. Но я уверена в своей правоте и решаю идти напролом – своими худыми плечами толкаю его и пытаюсь «прорваться к нашим». Эта смехотворная битва продолжается несколько минут. Шесть пар глаз из-за его спины безмолвно смотрят на весь этот абсурд, «прапор» офигевше мотает головой, а девчонки переглядываются. После долгих стараний я с гордо поднятой головой иду в санузел. Эту историю я рассказываю, чтобы показать, как приходится отстаивать «право на туалет». Звучит дико в нашем в мире.
Сорвать на мне зло, продемонстрировать свою власть, он смог, запретив передать «передачку» от отца. Кстати, через пару месяцев его уволили за то, что давал своему другу-сидельцу воспользоваться телефоном. Перед уходом его жалкая душонка решила украсть из моих личных вещей около 200 гривен (вдобавок ко всему, что украли «добропорядочные коллеги»).
Ольку тягают на допросы, обыски у нее дома. Давят, чтобы сдала своего мужа, угрожают сроком за оружие, которое было на ее бронике при задержании. Ей нечего рассказать, и ее решают отпустить. Теперь на меня наваливается тягостное состояние Светы. Весь день сидит неподвижно, смотрит куда-то в бездну, сквозь стену в другой мир. Как Снежная королева, она может заморозить только одним взглядом. Стараюсь сидеть и сохранять позитив, но он весь разбивается об эту пустоту. Пришлось попросить «прапора», чтобы ее пересадил не напротив меня.
К моему счастью, Света пробыла не долго – дней 7-10. Ее пожалели и отпустили. Как, впрочем, я ей и говорила. Череда тех, кого отпускают, а я остаюсь. Я за них переживаю, потом они уходят домой, а я снова остаюсь. Как это раздражает!
***
Ее место занимает Татьяна. Этой почтенной даме 61 год.
«За что она попала «на подвал»?» – Спросите меня вы. Ее история отличается от стандартных обвинений в шпионаже и связях с «Правым сектором». Татьяна дрожащей рукой курит сигарету, сбиваясь, рассказывает, что ее сын сидит в СИЗО. Она возит ему еду, а заодно и в другие камеры. Для этого она ездит в Харьков для оптовой закупки продуктов. Заодно получает по почте «передачки» от родных со всей Украины для других сидельцев тюрьмы, которые не могут покинуть «республику».
В этот раз, когда она выезжала из Харькова, ей позвонил знакомый «пограничник ЛэНэРэ» и предупредил, что она в розыске. Нежданчик, ведь она ни в чем плохом не была замешана. Больше всего подозрений у женщины вызвал ноутбук, который надо было передать одному из зэков, приятелю её сына. Она открыла заднюю крышку и увидела там «травку». Испугавшись последствий, выкинула ноут со всем содержимым в реку.
При въезде на оккупированную территорию женщину остановили «погранцы» и сказали, что на машину есть ориентировка. Татьяна, как человек неопытный в допросах, сдала всех: и «погранца», предупредившего ее, и дружка сына. Теперь Татьяну со вторым сыном-астматиком обвиняют в оптовой поставке наркоты на всю тюрягу, несмотря на то, что наркоты при ней не было.
От расстройства новой соседки даже мой «нервометр» зашкаливает. Я уже не могу соприкасаться с чужими проблемами, успокаивать кого-то. Но снова начинаю искать слова утешения. В следующей части я расскажу продолжение истории этой женщины.
