Виталий Коршунов
(Друкуємо мовою оригіналу)
Если бы мне пришлось описывать систему образования «ЛНР» парой слов, я назвал бы её эпохой глобального потепления – происходит незаметно, но результат катастрофичен.
Конечно, сразу, осенью 2014 года никаких таких резких перемен не произошло, а те, что происходили, были исключительно на руку новой «власти» и помогали набрать голоса перед «выборами». Во-первых, всё обучение сделали исключительно бесплатным, как когда-то в СССР. Даже то, что было раньше контрактным, даже заочное, даже двоечникам! Во-вторых, приёмную кампанию продлили почти до бесконечности. В тот учебный год прийти и сдать документы можно было совершенно в любое время, вдогонку уходящему поезду.
Все «военные» быстренько вкурили, что звёздочки дают не только за порыв, но и за соответствие – как минимум высшее образование, которого повально ни у кого не было. И толпы (толпы-толпы) работников «министерств» и «ведомств» пошли учиться наряду с «военными». Кто-то, спохватившись, понял, что не имеет даже полного среднего образования и для всех них – та-дам! – распахнула свои двери вечерняя школа. Хотя кто-то просто пошёл искать тех, у кого можно, заплатив, приобрести аттестат. В ход пошли знакомые знакомых, которые работают в ПТУ и школах.
А вузы продолжали делать набор – в отместку врагам и назло недругам.
Образование стало резко формальным, по принципу «Куплю диплом недорого» – первый курс, закрытая под ключ сессия стоила от 2500 гривен (тогда ещё ходили гривны), курсы выше – до 5000 гривен
Образование стало резко формальным, по принципу «Куплю диплом недорого» – первый курс, закрытая под ключ сессия стоила от 2500 гривен (тогда ещё ходили гривны), курсы выше – до 5000 гривен. Хотя это же вовсе не об образовании.
Потихоньку стали уменьшаться часы украинского языка. Осенью 2015-го – контрольный срез среди первокурсников по русскому языку. Интересно, что русский предложили вести всё тем же отставным учителям украинского.
Потом больше – плавный переход на рельсы российских стандартов. Нет учебников, но задания задают уже по ним. Родители судорожно ксерокопируют книги, заказывают их всем, кто едет в Россию. Классы украинского языка как атавизм – дети не могут так скоро перестроиться на русскоязычное преподавание после нескольких лет обучения на украинском. Родители мечутся, сетуют. И те, кто не привыкает, уезжает вон.
Студенты находятся в бреющем полёте – учатся на два вуза сюда и туда: в местных «вузах» и на таких же специальностях этих же вузов на украинской стороне
Студенты находятся в бреющем полёте – учатся на два вуза сюда и туда: в местных «вузах» и на таких же специальностях этих же вузов на украинской стороне. Кто-то, вкусив плоды хаоса, исчезает, но все мёртвые душ держат, цепляясь за каждого и понимая, что это часы, ставки, нагрузка. Студенты совмещают «службу» в местной армии и учёбу в медицинском университете, поступив по льготе «военных». Люди с оружием забегают минут на пять сдать всё оптом, командиры ведут подчинённых, за них просят, они просят…
Образование становится фарсом, над которым грустно смеяться. Все начинают играть в эту игру. Приёмная кампания 2016 года удивляет масштабами. Тысячи желающих учиться! На практике каждый для большего счёта пишет несколько заявлений на ряд специальностей – так просят прямо в приёмной комиссии. Шифры специальностей прежние, украинские, но программы целиком российские, их «причёсывали» год, вводя и переименовывая дисциплины. Те же преподаватели ведут совершенно новые предметы, осваивая сразу десятками по новым программам без учебников.
Нужны статьи, но где их печатать? И конференции начинают проходить на всех кафедрах. По кругу все ходят с докладами с одной конференции местного масштаба на другую. Обязательно – нотка патриотизма. Какое-то воспитательное слово с высокой трибуны. Особый цимес – слайды пыльных бородатых мужчин в форме под жалостливую песню. Плачет даже мужчина-декан (третий за год). Хотя, что там декан, ректоров почти год было два – новый, выбранный по букве закона и самоизбранный. Сидели в разных кабинетах, проводили совещания. Потом тот, что выдвиженец или народный, куда-то исчез.
Обязательно – воспитательные мероприятия, на которые принудительно-добровольно и посписочно сгоняют всех
Обязательно – воспитательные мероприятия, на которые принудительно-добровольно и посписочно сгоняют всех: контактные телефоны, адрес, ФИО. Все норовят увернуться, норовят закосить и не пойти, потому что ходить нужно весь май, всю весну. Всё время кто-то требует участия массовки из молодёжи и преподавателей и все дружно и нехотя (такое бывает!) шествуют открывать памятники, убирать на субботниках и маршировать.
Образование становится полной профанацией на практике, но с полным равнением на Россию
Образование становится полной профанацией на практике, но с полным равнением на Россию. Бумаги спешно переводят на русский. Вычёркивают и вымарывают всё, что связано хоть как-то с Украиной – базы практики, места сотрудничества. Нет такой страны, не знаем. Просят вежливо: «Замените на Ростов или Крым все украинские города». Часто берут за основу привычные украинские нормативные документы, поменяв только «шапку» и грубо переводя их.
Да, появляется контракт. Есть стипендии – 1445 рублей для всех и на 200 рублей выше для отличников
Да, появляется контракт. Есть стипендии – 1445 рублей для всех и на 200 рублей выше для отличников. Толпы студентов просто «косят» учёбу – уехав куда-то на заработки, устраивая личную жизнь, отдавая дань на фронтах. Появляется даже слоган: «Я поставлю всё, что просите, но приведите его. Может его уже убили или он служит на той стороне». На входе в «вузы» броская надпись: «Вход с оружием запрещён». Иметь «своего» «военнослужащего» модно – можно узнать все новости, хотя сами «военные» часто знают меньше всех.
Валютой расчёта часто становятся не деньги, а продукты, потому что все понимают – преподаватели живут не ахти
Валютой расчёта часто становятся не деньги, а продукты, потому что все понимают – преподаватели живут не ахти. Не платили полгода, но кормили. За полгода задолжали всем бюджетникам – врачам, учителям. Самым незащищённым. И те, и другие ропщут. Стоят часами под почтами за зарплатой, спрессовавшись друг с другом, не разнимая рук. Кто-то снимает это на телефон. Кто-то пытается шутить. Смешно. Грустно. Ходят с мисочками на обеденный перерыв – несут кашу, хлеб. Не стесняются уже. Берут побольше, если удаётся. Перемены налицо.
Сейчас… Новые рельсы. Новая метла.
Стабильная зэпэ, хотя и по официальному курсу 1:2. То есть было до войны 3000 гривень, стало 6000 рублей зарплаты. Кто против? Все. Но молчат. Ропщут украдкой, шёпотом
Стабильная зэпэ, хотя и по официальному курсу 1:2. То есть было до войны 3000 гривень, стало 6000 рублей зарплаты. Кто против? Все. Но молчат. Ропщут украдкой, шёпотом. Помнят, как недавно не платили вовсе. Студенты есть. Да ведь и возвращаются из скитаний многие, просятся назад на работу. А мест-то – тю-тю. Лучшие заняты лучшими, так сказать. Кто-то от всего непременно выиграл. И что будет дальше отчего-то интересно, потому что всё происходящее похоже не блокбастер с непредсказуемым финалом.
Виталий Коршунов, преподаватель, город Луганск
Думки, висловлені в рубриці «Листи з окупованого Донбасу», передають погляди самих авторів і не конче відображають позицію Радіо Свобода
Надсилайте ваші листи: DonbasLysty@rferl.org
