(Друкуємо мовою оригіналу)
Журналистка Мария Варфоломеева до того, как попала в плен боевиков «ЛНР» в январе 2015 года, освещала события в Луганске в самые жаркие дни вооруженного конфликта на Донбассе. Мария описывала и фотографировала жизнь людей в оккупированном городе, начиная с лета 2014 года. «Радио Свобода» публикует отрывки из ее дневника.
Сегодня я продолжу свой рассказ об общении с двумя новыми персонажами моей истории.
Они появились неожиданно. Так же неожиданно начали развиваться события дальше. Тот, который Вольдемар, – просто вне себя от бешенства. Спрашивает меня о том, что я делала возле того дома. Мои ответы совсем его не устраивают, он очень хочет меня разоблачить. Толкает меня в приступах злости, кричит своим ртом без одного зуба (или двух), роняя капли слюны. Всем своим видом показывает, как жаждет торжества справедливости, и что ничто в этом мире не заставит его поверить в мою невиновность.
В его картине мира все сходится – раз поддерживаю ВСУ, то, следовательно, и неминуемо – «украинская диверсантка»
В его картине мира все сходится – раз поддерживаю ВСУ, то, следовательно, и неминуемо – «украинская диверсантка». Мои аргументы, что можно просто поддерживать украинскую армию и не быть диверсанткой на него не производят впечатления.
Как я уже сказала, эти двое неосознанно начали играть в необъявленную игру «Добрый и злой полицейский». Это не продуманная стратегия – было бы комплиментом думать, что они могут такое организовать.
Альберт – это противопоставление Вольдемару. Ведет он себя более сдержанно. Чуть реже задает вопросы. Пытается взывать к моему здравомыслию, убедить, почему мне лучше самой во всем признаться. При разговоре все время задумчиво водит глазами в сторону, вниз, в другую сторону – от этого создается впечатление, что он думает и логически оценивает мои слова.
А я сижу на полу, на том же самом матраце и думаю, что главное сейчас – не зареветь. Потому что они почувствуют слабость и начнут давить сильнее
А я сижу на полу, на том же самом матраце и думаю, что главное сейчас – не зареветь. Потому что они почувствуют слабость и начнут давить сильнее. Хотя сейчас друзья говорят, что надо было плакать и биться в истерике, как маленькой девочке, чтобы разжалобить. Проблема в том, что содержимое моего телефона в виде фотографий военной техники Украины, сэлфи с «айдаровцем» и обидных картинок о победе ВСУ – не оставило бы шанса в такое поверить.
Вольдемар никак не хочет мне верить, угрожает пистолетом, крича, что все обо мне знает, мне нужно только сознаться. Альберт же, как добрый полицейский, пытается изменить направление допроса, говорит доверительным тоном:
«Маша, ты ничего не понимаешь, мы пришли в «милицию», чтобы изменить эту систему, чтобы было не так, как в «Укропии». Мы раньше были «ментами», потом ушли, потому что не верили в изменения. А сейчас все изменилось, теперь у «власти» люди, которые за справедливость, и мы пришли ее отстаивать. Если ты не виновата, никто тебя не собирается просто так сажать!».
Фигасе, думаю. Вот честно, было так убедительно и проникновенно, что я даже несколько минут колебалась и готова была поверить, что, может, я что-то не знаю о «Лэнэрии». Настолько его реплика была импульсивна и наполнена искренними переживаниями, что я готова была уверовать, что «республика» у них и вправду «народная». А еще суровый Вольдемар убедительно поддакивает и дополняет:
«У меня есть торговая точка по продаже мяса на рынке, но я пришел снова в «милицию», чтобы не было беспредела, как раньше. Мы хотим строить сильную «республику». Мы за идею!»
Потом он еще в эмоциях зачем-то добавляет, что куриные окорочка подорожали, безобразие! Даже если они подорожали при «власти» «республики», это мелочи, главное – экспрессия в речи!
Помните, как в «Наша Раша» был честный милиционер, и у него над головой появлялся нимб? Вот приблизительно такими они предстали передо мной.
И не беда, что эти «борцы со злом» украли у меня около трех тысяч гривен, которые мне передали родители и которые были при мне в сумке
И не беда, что эти «борцы со злом» украли у меня около трех тысяч гривен, которые мне передали родители и которые были при мне в сумке. Еще потом у меня дома они украли около 6 тысяч гривен, палатку, конфеты, еще какие-то мелочи, которых я не знаю. Об этом я узнала позже, и обязательно напишу подробнее. А сейчас передо мной стоят два воплощения «честности во плоти».
Чтобы совсем развеять свои сомнения (точнее, чтобы их усугубить) принято решение, что мне нужно пройти полиграф
Чтобы совсем развеять свои сомнения (точнее, чтобы их усугубить) принято решение, что мне нужно пройти полиграф. Только вслушайтесь, насколько эта идея смешная своей наивностью. Детектор лжи – такой пафос!
Мы идем в другой кабинет, где специально обученный человек цепляет на меня кучу датчиков на проводках. Инструктирует, что нужно отвечать только «да» или «нет», и начинает задавать вопросы. Вначале это вопросы нейтральные: об употреблении алкоголя, отношение к курению и так далее. Потом он мне начинает задавать вопросы, на которые сложно ответить однозначно. Например: «У вас есть связи в «Правом секторе»?».
Ну, как сказать, у меня есть знакомые в «Правом секторе». Но это не те «связи», которые их интересуют. И вот я говорю: «Нет». А как тут говорить «нет», если оно как бы «да»? О чем я и говорю. Но мой комментарий не фиксируется, а только показания датчиков. Я вам скажу, даже в тех вещах, в которых я точно уверенно могу говорить «нет», у меня ощущение, что эта бесчувственная машина увидит мое волнение и скажет, что я вру. Не могу сказать, что я сильно надеялась на эту процедуру. Хотя нет, все же надеялась. В той ситуации надеешься на все. Даже на то, что сейчас прилетят добрые единороги и заберут тебя далеко в чудесную страну. Ну, или на худой конец – эльфы. Что-то должно произойти и прекратить это шоу!
Подобным образом опрашивающий задает мне вопросы о причастности ко всем возможным правоохранительным службам и батальонам Украины: СБУ, «Айдар», «Азов» и так далее.
После томительного совещания мне выдают вполне предсказуемый ответ.
«Маша, поздравляю! Полиграф ты не прошла», – с сияющим лицом и легкой ехидинкой говорит Альберт.
Да уж, не могу сказать, что я сильно удивилась. Хотя в этот момент я еще надеюсь, что сейчас все рассосется и меня отпустят. Тем более, они же сказали, что «честные». Над их «честностью» еще долго юморили их же коллеги из других «ведомств».
После мы идем в ту же самую комнату. Там появляется новый персонаж. Не буду даже придумывать имя, назовем его просто «Пузатик». Он проявил себя не столь эпатажно, как те двое. Он также интересуется моей жизнью, во время диалога обнаруживается, что мы с ним учились в одной школе. Но почему-то все упирается в то, что они мне не верят, что я местная. Даже после того, как я называю несколько учителей, которые тоже у него преподавали.
Ох, уж эти «укропы», как их хорошо готовят для «заброски» в «лагерях НАТО» – даже учителей в школах местных запоминают для правдивой легенды!
Ох, уж эти «укропы», как их хорошо готовят для «заброски» в «лагерях НАТО» – даже учителей в школах местных запоминают для правдивой легенды!
Дальше события развиваются еще стремительнее и запутаннее. Они говорят, что мне нужно ехать с ними в другое место. Как другое? Я только привыкла и перестала сильно бояться этого!
Но решение этих дядечек неумолимо – надо ехать.
В дальнейшем любой переезд нес в себе огромный страх. Ведь ты совсем не знаешь, куда именно ты попадешь, кто там будет, как к тебе будут относиться
Забегая вперед, скажу, что в дальнейшем любой переезд нес в себе огромный страх. Ведь ты совсем не знаешь, куда именно ты попадешь, кто там будет, как к тебе будут относиться. Тебе заново нужно будет строить отношения с людьми, находить общий язык. А это очень тяжело и большой стресс.
Мы вчетвером спускаемся вниз. И внизу Вольдемар для большей помпезности и драмы одевает мне шапку на глаза, чтобы я не видела дорогу. Это я по прошествии времени понимаю, что это сделано было, чтобы произвести большее впечатление на меня. Но тогда казалось, что меня везут или в далекий лес или глубокий подвал. Откуда обратного хода нет.
Вольдемар вообще оказался любителем обставить все так, чтобы было феерично, как в крутяцких фильмах. Но это понятно сейчас, а тогда это было очень эффектно. И очень страшно – ехать в неизвестность с незнакомыми людьми с оружием и злыми намерениями.
(Радіо Свобода опублікувало цей матеріал у рамках спецпроекту для жителів окупованої частини Донбасу)
