Особенности донбасского статуса

(Друкуємо мовою оригіналу)

Власть предержащие «ЛНР» и «ДНР», когда им приходит идея дать интервью не о предметах конкретных, а насчет базовых принципов существования «республик» с февраля 2015 много и охотно напоминают, за что мы все тут боремся. Да-да. Это «особый статус «ЛНР» и «ДНР» в составе Украины».

Особый. Но в составе. Другими словами, речь идет о тривиальной федерализации, которой пугали всех чуть ли не с 1992 года и все, невесть почему, пугались. Почему пугались – о том сейчас говорить неинтересно. Обсудим иное. Плох «референдум» 11 мая 2014 года или хорош, заслуживают ли его участники расстрела или нет, судить воздержусь. И тем не менее, если бы на этом «референдуме» стоял вопрос «поддерживаете ли вы идею федерализации и особого статуса Донбасса», думаю, что проголосовать пришло бы пятьдесят человек, может сто. Реально же вопрос звучал совсем по-другому: «Поддерживаете ли вы независимость ЛНР от Украины». Все, что последовало за этим – АТО исход миллионов беженцев, скитания, лишения, обстрелы и прочая, прочая, прочая, было обусловлено все-таки первоначальной постановкой вопроса.

В феврале 2015 года всех заинтересованных лиц «переобули на ходу» в городе Минске. И выяснилось, что «ополченцы» сражаются за «особый статус» и планомерное восстановление всех связей с Украиной. Формулировка эта отлилась в гранит еще до того, как похоронили всех погибших под Дебальцево.

То есть суть минского соглашения состояла фактически в подмене изначального посыла событий, от которого и велся отсчет. Велико желание все-таки сейчас дать определение тому, что тогда произошло в Минске. Но я снова воздержусь. Особый так особый. Далеко ли мы ушли в своих особенностях, отличиях от остальной Украины по состоянию на сегодняшний день?

Решающий рывок, конечно, был совершен, так сказать, авансом. К февралю 2015 года Луганск, Донецк и их окрестности были до того особенные, что выделялись не только на фоне Украины. Несколько сот тысяч километров территории, нашпигованной железом, останками, неразорвавшимися снарядами – гарантия того, что хлебопашество здесь на неопределенное время (годы, годы) превращается в экстрим. Агония тяжелой промышленности. Руины на месте городов и поселков. Блокпосты на дорогах. Перевоз помидоров из Станицы в Луганск с теми подробностями, какими сопровождается контрабанда золота и бриллиантов. Продолжающиеся обстрелы довершали картину. Все вместе делало территорию нашего проживания местом неповторимым если не на планете, то в Европе определенно.

Впрочем, война – это само по себе не то, чем можно произвести впечатление на восточных славян. Например, потому, что нам чуть ли не каждый день напоминают про ВОВ, вероятно, чтобы поддерживать впечатление, что это было вчера. А коли так – войной больше-меньше...

Если что и занимает исследователей, то это поиск тонких отличий тривиальной войны на Донбассе (которая сама по себе, вы поняли, еще не повод говорить о том, что происходит что-то особенное), от ВОВ.

Например, недавно в сети появились «Дневники сепаратистов», заметки молодых людей из Луганска о лете 2014 года. Там немало интересного, но в данном случае я процитирую одного автора:

«Военный рацион… Я далека от того, чтобы сравнивать наше питание с тем, что было у людей во время Отечественной войны. Упаси Боже! Мы не голодали. Просто меню стало весьма своеобразным с учетом отсутствия холодильника».

Либо такую приписку в сочинении (писанном гораздо позже лета) порекомендовал сделать педагог. Либо, что вероятнее, студентка, «как завещал Заратустра», не видит в войне на Донбассе ничего выдающегося и уверена, что на ВОВ было всяко тяжелее. Как-то не посещает их мысль, что в ста километрах от Великой Отечественной войны не стоял курортный город Ростов или спокойное украинское село.

Тем не менее, все почему-то избегают думать о спокойном Харькове, спокойном Николаеве или другом украинском городе или селе, и это странно. Ведь, по идее, всяк должен накапливать признаки «особого статуса Донбасса», а сосредоточься на отличии Луганска от Николаева, и рухнешь, не вставая, от огромного количества наших особенностей, само количество которых должно, по идее, вдохновлять адептов «особого статуса».

Местные творческие люди почему-то больше любят сравнивать Луганск с блокадным Ленинградом. Шостакович покойный вывозит на своем горбу множество творческих мужчин, которые подвизаются на создании стихов, статей, фантастических романов про героический Донбасс. Спроси его:

– А почему вы, товарищ патриот «ЛНР» и «ДНР», не на фронте?

– Шостакович тоже там не был. Он в блокадном Ленинграде писал симфонию. И я так делаю.

Впрочем, ленинградцы хоть знали, кто с чем и за что воюет. Ленинградцам не писали соотечественники из Воронежа, как им трудно без пармезана. И как не хочется отдыхать в Крыму, а не в Турции.

Вклеить новую фотографию в паспорт, находясь в Луганске, очень просто. Нужно просто вручить свой паспорт и фотографию определенному человеку, который превратил это в бизнес. Человек едет «на Украину», и в паспортном столе, где у него «схвачено», вклеивает фотографию. Стоит эта услуга всего-то 700 гривен. Таким же макаром можно получить новый (или первый в жизни) паспорт. Цены, конечно, другие.

Переоформление пенсии на украинской территории, то есть поездка с человеком, у которого «схвачено», обход всех служб, ответственных за выплату пенсии «переселенцам», открытие нового счета в банке (Украина приняла решение запустить все переселенческие пенсии через государственный банк) обходится в 2-3 тысячи гривен – всего-то сто долларов с небольшим.

Едут через Россию, так проще. До поселка в Луганской области, стоящего в ста километрах от Луганска, добираются за сутки. Сама украинская пенсия в среднем составляет тысячу гривен, вы в курсе. Так что, на переоформление, понятно, поедут далеко не все.

Знакомая молодая пара ходила в ЗАГС дважды. Один раз зарегистрировала брак в «ЛНР». Второй – в Черновцах. Вероятно, есть люди, у которых по два паспорта, два вида водительских прав, два свидетельства о рождении. Двойное среднее образование.

Рассказывали про девушку, которая получает среднее образование по самой сложной в мире схеме. Итак. Она учится в Луганске в педагогическом колледже. Кроме того, дистантно заканчивает среднюю школу в Северодонецке, где сосредоточены все, признаваемые Киевом аналоги луганских учреждений, точнее, все луганские считаются незаконными, а их документы – недействительными. Получив аттестат об окончании СШ, девушка намерена продолжить образование в каком-нибудь харьковском или львовском вузе. Родителям кажется, что это очень правильный, респектабельный путь. А в Луганске она зачем учится, спросите вы? Ну, мало ли что...

Подозреваю, что найдутся граждане, дважды продавшие в Луганске одну и ту же квартиру. Через нотариат в Украине. И через «нотариат в «ЛНР».

Лето, время поступления в ВУЗ. На пороге луганского университета стоит группа преподавателей – приемная комиссия. Толпы абитуриентов не видно. В прошлом году их было больше. Университет не стал хуже, чем до войны. Да вот беда, диплом его теперь не признают в Украине и, очень может быть, и, очевидно, в России (во всех остальных странах, разумеется, его и до войны не признавали.) Напомню, что выпускникам дали возможность сдать ЕГЭ в Ростове, чтобы поступать в российские вузы. Почти все так и сделали, кроме тех, у кого не было денег на билет до Ростова (ездили сдавать ЕГЭ за свои, то есть родительские), или кто совсем «маленький», и мама от себя боится отпустить.

Чего не убьешь «градами», то можно довести обычной бумажкой с печатью. Особый статус? Куда уж больше.

Знакомая уехала в Украину летом 2014 года с двумя детьми. Бывший муж остался здесь. Вернуться обратно женщина и дети не могут, нужно согласие отца на вывоз детей с Украины в «ЛНР» или его присутствие. Теоретически, любой документ моно сделать так же, как паспорт в Украине, было бы желание и наличные. Но бывшему мужу не очень хочется напрягаться, тратиться. Кроме того, впервые в жизни он живет один, в опустевшей квартире бывшей супруги. Оказывается, это совсем не плохо. И одиночество не давит. Ему гораздо проще было наврать ей, что он «ополченец», и дорога ему в Украину закрыта. Ну, а про возможность изготовления разрешительных документов на проезд и врать не пришлось, всего лишь промолчал.

Покажите мне еще место на карте Европы, где можно так надежно укрыться от собственной семьи, при этом каждый день разговаривая с женой и детьми по телефону...

Список примет особого статуса территорий «ЛНР» и «ДНР» можно было бы продолжать до бесконечности. Я же хотел бы пока подвести черту. Независимо от того, к чему стремились изначально обычные, ничем не выдающиеся люди, кто-то веселый и добрый все время держал в уме, что «сила – в особом статусе» (да-да, я тоже не люблю теории заговора). А поскольку веселый и добрый обладал некоторыми силовыми возможностями, то гнул свою линию и гнет ее по сей день.

Вряд ли кому-то нужно сегодня доказывать, что «ДНР» и «ЛНР» перенасыщены особыми приметами и свойствами в избытке. При этом никто из больших людей, кажется, этим не обеспокоен, а даже и наоборот. Ведь это и было, в общем, целью. Разумеется, такое количество особенностей уже само по себе вполне может послужить основанием для официального закрепления «особого статуса». Процесс накопления особенностей завершен. Осталось только повесить табличку и рядом, мелкими буквами, инструкцию о том, как себя вести на территории с Особенными свойствами и Особенным статусом.

Эпилог.

Спрашивают: почему российский суд пытается выдать донбасского «ополченца» Украине? Мне другое интересно. Таки, неужели этот ополченец, дравшийся за Новороссию, не желает пожать плоды своей победы и жить теперь на «территории с особым статусом»? Странно. Действительно, странно.

Петр Иванов, психолог, город Луганск

Думки, висловлені в рубриці «Листи з окупованого Донбасу», передають погляди самих авторів і не конче відображають позицію Радіо Свобода

Надсилайте ваші листи: DonbasLysty@rferl.org