(Друкуємо мовою оригіналу)
Если бы меня попросили сказать, чего сейчас нет в Луганске, я бы, пожалуй, ответил, что в Луганске есть все.
«Все» в том самом смысле, как его понимают потребители. Все товары, все услуги, все «возможности». Некоторые из них осуществляются с учетом луганской специфики, но тем не менее. При желании, живя в Луганске, можно поехать на недельку в Крым, в Испанию, на Гоа. Можно помыть ноги в шампанском. Можно приобрести любой гаджет. Можно пригласить на дом симфонический оркестр или цыган. Если цыган нет в Луганске, их можно выписать из Петербурга, например.
Но кое-чего в Луганске все-таки нет. Например, возможности заниматься наукой. Справедливости ради стоило бы заметить, что эта возможность исчезла не в связи с войной, война просто нанесла по науке последний удар
Но кое-чего в Луганске все-таки нет. Например, возможности заниматься наукой. Справедливости ради стоило бы заметить, что эта возможность исчезла не в связи с войной, война просто нанесла по науке последний удар. Я не думаю, что это утверждение обидит кого-то из серьезных ученых, поскольку ситуацию они знают не хуже меня. А предвидя возможную обиду всех остальных, заранее прошу прощения. Ну, что ж поделаешь. Спишите сказанное на пресловутое «имхо».
Я не люблю поговорку «Не надо давать человеку рыбу, дайте ему удочку», и вот почему. У хорошего рыбака удочки свои, специальные, с историей. На них каждый миллиметр что-то значит
Обращая взгляд в сторону потребностей обычного человека, скажу, что в Луганске сейчас нельзя ходить на рыбалку. Большинство мест для рыбалки находятся вблизи линии соприкосновения и нарушение «запрета» чревато для рыболова проблемами более серьезными, чем отсутствие клева. Понять потерю человека, который не может пойти на рыбалку, способен, конечно, только другой рыбак. Я не люблю поговорку «Не надо давать человеку рыбу, дайте ему удочку», и вот почему. У хорошего рыбака удочки свои, специальные, с историей. На них каждый миллиметр что-то значит.
Одна из самых красивых и печальных историй, которые я когда-либо слышал, прозвучала когда-то от моего друга. История эта была короткой, вот она:
– После моего отца осталась только пачка пластинок Высоцкого и удочки.
Тогда, много лет назад, мне казалось, что это нестерпимо мало. Теперь я уже так не думаю. Мне теперь не кажется, что человек, который любил музыку и рыбалку, жил зря.
Чем можно заменить рыбалку? Ничем. Некоторые думают, что ловлю рыбы можно заменить «ловлей человеков». Я имею основания в этом сомневаться уже потому, что точно знаю: «ловить людей» намного легче, чем рыбу, гораздо менее интересно, и результат не доставляет такого удовольствия
Итак, порыбачить сейчас в Луганске невозможно. Чем можно заменить рыбалку? Ничем. Некоторые думают, что ловлю рыбы можно заменить «ловлей человеков». Я имею основания в этом сомневаться уже потому, что точно знаю: «ловить людей» намного легче, чем рыбу, гораздо менее интересно, и результат не доставляет такого удовольствия.
Некоторые рыбаки Луганска пытаются сублимировать отсутствующую рыбалку, например, разглядыванием фотографий прошлых рыбалок или сельским хозяйством, благо, приусадебные участки есть. Мой друг Митрич, допустим, забивает свое желание рыбалки хлопотами над помидорами, клубникой, виноградом, над всем, чем он насадил свой крошечный дворик и садик. Меня восхищают фотографии этого рая величиной в несколько квадратных метров, тем более, что сам я бы точно не смог вбить столько душевных сил в грядку с клубникой. Либо просто купил бы ее на базаре, либо обошелся бы без клубники. День за днем Митрич выкладывает отчеты о своей клубнике, розах, огурцах, винограде. Начинаешь думать, что он забыл о рыбалке. И тут, на тебе:
– И в этом году я даже не прикоснулся к удочкам.
Поверите, что, когда я читаю эти слова, сердце обливается кровью? Ведь вот поди ж ты. Все можно сейчас в Луганске. Поехать в Испанию. Организовать бизнес. Изучать бальные танцы. «Написать» Конституцию. А поймать простого пескаря, даже подойти к речке – нет, нельзя!
Все на свете чем-то можно заменить, ну, почти все. Пикник можно устроить во дворе. Конкурс красоты провести в «Доме культуры имени Ленина». Марковские суши не отличишь на вкус от суши из Тулы. А вот рыбалку заменить нельзя ничем. Даже поездкой на рыбалку в Испанию. Потому что в Испании нет Того Самого Места, до которого надо ехать полтора часа на велосипеде, потом немножко пройти вдоль берега вправо, потом свернуть налево, там бугорок, тот куст, те деревья, и то место, где в 1999 году был невиданный клев, а семь лет спустя ты поймал Вот Такую Рыбу ( широко разводим руки, чтобы показать ее длину).
Впрочем, полетать на самолете в Луганске тоже нельзя. Чтобы сесть на самолет, нужно прежде доехать на автобусе до «границы». Выстоять шесть, восемь, десять часов в очереди машин. Потом доехать до ближайшего города, где есть аэропорт. И только потом сесть на самолет. Легче вообще не ехать.
На глаза попадается очередной репортаж о деятельности какой-нибудь сердобольной благотворительной организации с огромным бюджетом. Отчет больше похож на слезливую медитацию. Твердят, что «все население из Луганска выехало, и остались только больные инвалиды, на нужды которых неравнодушные люди могут делать пожертвования»
Когда в Луганске кинули клич о скидке на проезд в маршрутке, за льготой обратилось сто тысяч незащищенных. А справок нужно было штук пятнадцать. Как они тогда ОГА с землей не сравняли такой толпой, удивляюсь
В ту минуту, когда ты размышляешь о самолете, тебе на глаза попадается очередной репортаж о деятельности какой-нибудь сердобольной благотворительной организации с огромным бюджетом. Отчет больше похож на слезливую медитацию. Там твердят, что «все население из Луганска практически выехало, и остались только больные инвалиды, на нужды которых неравнодушные люди могут делать пожертвования». Возможно, кто-то при чтении этих строк, начинает прикидывать, где можно записаться на получение гуманитарной помощи от этой замечательной благотворительной организации. Справки-то прикидывающий предоставит о своей социальной незащищенности, не беспокойтесь. Справки все тщательно собираются. Когда в Луганске кинули клич о скидке на проезд в маршрутке, за льготой обратилось сто тысяч незащищенных. А справок нужно было штук пятнадцать. Как они тогда ОГА с землей не сравняли такой толпой, удивляюсь. То бишь, «дом правительства» (У нас же теперь нет ОГА. А «дом правительства» – есть!)
Я же при чтении этой сусальной записи от филантропов начинаю орать:
– Не надо рыбы! Не надо! Оставьте ее себе! Даже удочки не надо! Удочку тоже себе оставьте! Дайте нам только реку, пустите нас к реке, мы сами, своими удочками будем ловить рыбу! Мы давно не были на рыбалке! Мы хотим удить!
Впрочем, поскольку «ору» я это на мониторе, то результат понятен.
К тому же через десять минут мне приходят возмущенная отповедь от какого-то неравнодушного человека, у которого за три года существования его страницы накопилось целых три записи, о Серафиме Саровском, о милых котиках, и рецепт приготовления пиццы. Пишет же он мне вот что:
«Как вам не стыдно! Наши святые люди, волонтеры благотворительного фонда «Без названия и юридического адреса» не щадя себя, целых два года снабжают Луганск крупой, туалетной бумагой, моющими средствами для обездоленных людей. Возят в Луганск репу и брюкву. Даже привозили биотуалеты в места активных обстрелов. А что сделали вы сами для незащищенных людей?! Вы – диванный воин, вот вы кто!»
На месте Митрича я бы давно не выдержал, и все-таки пошел бы на рыбалку, и будь что будет. Но он-то человек тихий и послушный, никуда не идет, и остается подвязывать виноград на своем участке в частном секторе.
Потом по городу проходит град и ураган, виноградник побивается градом. Но Митрич все равно терпеливо ждет, когда ему разрешат подойти к реке. Рыбалка – не охота, и ни про какую свою рыбалку человек и его стая не могут точно знать, что она была последней. Всегда у человека есть надежда, что удить он пойдет еще не раз. Тем и прекрасна рыбалка.
Читатели, знающие нашу жизнь, конечно, скажут, что я неизвестно зачем пишу о какой-то ерунде. Ведь в Луганске этими тихими летними днями можно найти истории куда более впечатляющие. Например, историю очереди на Станицу Луганскую, где КПП в жару превращается для стояльцев в «ворота смерти»
P.S. Читатели, знающие нашу жизнь, конечно, скажут, что я неизвестно зачем пишу о какой-то ерунде. Ведь в Луганске этими тихими летними днями можно найти истории куда более впечатляющие. Например, историю очереди на Станицу Луганскую, где КПП в жару превращается для стояльцев в «ворота смерти». Или о том, как древний старик-луганчанин приезжает из Луганска в Харьков, звонит в дверь к своему ученику, а тот не открывает, опасаясь, что на него донесут соседи «за связь с сепаратистами». Или…
Коктейль из нищеты и надежды вообще, рождает истории, играющие бесчисленными красками на черном фоне, а итоговая бессмысленность такого страдания, снабжает тему резонансом, где театр абсурда легко уступает место античной трагедии.
На Донбасс пролилось столько горя, что еще и еще одна история о нем падает на слух, притупившийся от рассказов о бесконечных трагедиях
Но на Донбасс пролилось столько горя, что еще и еще одна история о нем падает на слух, притупившийся от рассказов о бесконечных трагедиях, к концу которых рассказчик непременно привинтит «хеппи-енд», вроде того, что «мы все преодолеем», « наших людей не сломить», «всюду жизнь»…
Поэтому я пропустил историю бесконечного страдания, и начал сразу с «хэппи-энда», рассказав о жизни человека, которого не сломили*, и единственное, чего ему не хватает для полного счастья – еще раз поймать большую рыбу в Северском Донце.
Хотя лично я очень сомневаюсь, что можно два раза порыбачить в одной и той же реке.
*Ломать было нечего. Что можно сломать человеку, который давным-давно по собственной воле превратился в приложение к мотыге? И каждые пять минут напоминает слушателям, что он пенсионер. Видимо, получение пенсии оказалось самым счастливым событием его жизни. Разве что мотыгу отобрать?
Петр Иванов, психолог, город Луганск
Думки, висловлені в рубриці «Листи з окупованого Донбасу», передають погляди самих авторів і не конче відображають позицію Радіо Свобода
Надсилайте ваші листи: DonbasLysty@rferl.org
