(Друкуємо мовою оригіналу)
Интеллектуалы, которых сколько-нибудь интересует Луганск, порой предаются медитациям вроде «Какие книги нужно прочесть, чтобы понять Луганск».
Затем предлагается возможный список. С ним можно соглашаться или не соглашаться, предлагать свой. Меж тем, книга, которая позволит понять Луганск, должна быть адекватна самому этому городу. Каким-то его преобладающим энергиям и порывам, которые Луганск пробуждает в усредненном литературном персонаже.
Усредненный литературный персонаж – это все еще человек довольно молодой. Тот, кто находится в размышлениях о том, как ему строить свою жизнь. Что в некотором роде удивительно, поскольку средняя продолжительность жизни в европейских городах (а Луганск, напомню, находится в Европе) уже перевалила за 70 лет. Но мировая литература, как выяснилось, вещь довольно инерционная. И возрасту главного героя в произведении, которое ждет успех, как правило, около 20 лет, во всяком случае, в начале произведения, повести или романа.
В сегодняшнем романе о Луганске повествование может начаться в тот момент, когда в Луганск приходит война. Допустим, в этот момент герою 14-15 лет. Если больше – он вполне может оказаться на фронте. И в жизни, и в произведении
Теоретически, в сегодняшнем романе о Луганске повествование может начаться в тот момент, когда в Луганск приходит война. Допустим, в этот момент герою 14-15 лет. Если больше – он вполне может оказаться на фронте. И в жизни, и в произведении. Тогда, весьма вероятно, читателя поджидает несколько десятков или сотен страниц, на которых война описывается глазами подростка или юноши. Приблизительно так устроен роман «Молодая гвардия». Все, описываемые в нем события, происходят в небольшой временной отрезок. Действующим лицам 15-16, иногда немного больше лет. Роман заканчивается смертью главных героев.
Предположим, герою нашего романа повезло больше. Он не погиб на войне и дожил до 2016 года. Что же дальше? У героя возникает вопрос – как строить дальнейшую жизнь, а у писателя – куда вести сюжет. Если бы война растянулась на десять лет, то наш герой, подобно Григорию Мелихову, мог бы воевать дальше, руководствуясь самыми взаимоисключающими соображениями при выборе силы, на чьей стороне он намерен выступить в тот или иной раз. Тогда завершение романа возращением в родной дом выглядело бы вполне логичным, если не единственно возможным. (Мелихов – это, в сущности, Одиссей). Но мир пришел раньше, и мы не станем углубляться в жанр фэнтэзи, чтобы обеспечить главного героя занятием и отдалить момент его дальнейших решений о своей жизни.
В рамках реалистического произведения герой, а вместе с ним и читатель, понимают, что наступление мира вернуло Луганску… самого себя
В рамках реалистического произведения герой, а вместе с ним и читатель, понимают, что наступление мира вернуло Луганску… самого себя. В самом же себе Луганск – провинция, периферия. Это, конечно, не повод для главного героя не любить свой город и не связывать с ним помыслов о дальнейшей жизни, цена которой была познана во время боевых действий.
Итак, с этой точки сюжет может развиваться двояко. Вариант первый: герой принимает участие в «мирном строительстве» Луганска. Существуют ли литературные произведения на эту тему, чтобы мы имели перед глазами эталон?
В Луганске же пока не возводятся новые капитальные сооружения. Строится скорее административная структура
Мне тут говорят, что нужно обратиться к Андрею Платонову. Боюсь, что нет. Платонов вдохновлялся зрелищем реальных больших строек. В Луганске же пока не возводятся новые капитальные сооружения. Строится скорее административная структура. Непревзойденным знатоком поэзии государственности был, как известно, Андрей Белый. Можно ли действие романа «Петербург» приноровить к луганским реалиям? Попытка не пытка, разумеется. Герой нашего романа может стать молодым луганским чиновником и попробовать свои силы на поприще бюрократическом, это совсем не плохое слово, на самом деле.
Кстати сказать, не существует ни одного литературного произведения о крупном луганском руководителе. Даже заметного романа о Ворошилове
Задача автора упрощается в разы, если герой изначально – военачальник, а затем – крупный руководитель. В таком случае мы можем увлечь читателя мощными картинами управления ситуацией в бою и в мирной жизни. Кстати сказать, не существует ни одного литературного произведения о крупном луганском руководителе. Даже заметного романа о Ворошилове. Можно ли было бы заполнить этот пробел? Теоретически – да.
Но предположим наш герой-рядовой человек. Из тех, которых тысячи или десятки тысяч. Очень вероятно, что по ходу развития сюжета после боевых действий он окажется не у дел. Будет ли в таком случае его история – историей еще одного представителя «потерянного поколения»? Что-то подсказывает мне, что нет.
Наиболее адекватный роман о Луганске – это роман о том, что молодому человеку, который родился, вырос и начал понимать жизнь в этом городе, нужно идти дальше
Я знаю, что именно. Ответ содержится в самой природе города, каковая изначально таит в себе стартовую площадку для людей, одаренных во всех отношениях. Таким образом, герой не отмахнется от необходимости покорять мир. Наиболее адекватный роман о Луганске – это роман о том, что молодому человеку, который родился, вырос и начал понимать жизнь в этом городе, нужно идти дальше.
Зайдем в местный Краеведческий музей. Он восстановлен и работает, в нем проводятся экскурсии. Нам расскажут о великих луганчанах, Ворошилове, Матусовском, Дале. Биографии этих людей хорошо изучены. Мы знаем, что в Луганске они родились и провели детство (Ворошилов, впрочем, родился в Лисичанске, но от этого никому не легче). Для того, чтобы явить миру свое величие, всем им пришлось покинуть город.
Музейная экспозиция имеет фотографии Луганска, каким он был во времена детства Матусовского и входа Ворошилова в пору своего расцвета. Тихие улочки, по которым бродят куры и гуси. Городская дума. Дворянское собрание. Не самое плохое место на свете, наверное. Сын фотографа Миша Матусовский мог бы никуда не ездить, а унаследовать дело отца и иметь с того свой кусок хлеба с маслом, будем откровенны.
Луганск сегодня снова – тихий, провинциальный город. Кого заинтересует книга о таком городе, о таких людях?
Примерно таков Луганск и сегодня. Война избавила его от всего случайного, наносного, высвободив изначальное. Луганск сегодня снова – тихий, провинциальный город. Кого заинтересует книга о таком городе, о таких людях? Наверняка, у нее найдутся читатели, как находились они у произведений 800 с лишним членов довоенного Союза писателей.
Но между великим литературным произведением и житейской прозой существует дистанция, которая возводит простую житейскую историю – слепок с ситуации до степени обобщения, когда история становится интересна кому-то, кроме непосредственных участников. Такой роман всегда посвящен человеку, который желает чего-то еще.
Пока шли бои, этого «чего-то еще» было в избытке. Луганск перестал быть средней руки городишкой на 48,5 градусов северной широты и 38,5 градусов восточной долготы и стал Городом, где идет война. Теперь он вернулся в свои изначальные духовные пределы.
Суть их описывается, например, информацией на местном сайте о том, что прошел слет «кинематографистов ЛНР» а Никита Михалков прислал поздравительную телеграмму. Причем сам слет и телеграмма от Никиты Михалкова – это события равнозначные. Разумеется, знание о том, что в Луганске нет и никогда не было киностудии, что планка местного кинопроцесса со времени братьев Люмьер по сегодняшний день находится в одном и том же месте: «Мы хотели бы снять художественный фильм», является, так сказать, тем самым знанием, которое ведет к избытку печали. А печали и без того хватает.
В Луганске до войны таможенник, начальник милиции или налоговый инспектор могли иметь трехэтажные дома, поди плохо?
Ну, скажут мне, не обязательно всем быть великими режиссерами. Или, например, великими нефтяниками. Или банкирами. В Луганске до войны таможенник, начальник милиции или налоговый инспектор могли иметь трехэтажные дома, поди плохо?
Хорошо, прекрасно, и, наверное, опять будет так. Но я напомню, что взялся раскрыть тему: «Можно ли войти в большую литературу, написав роман, адекватный Луганску». Попробуйте написать великий роман о начальнике милиции, который построил трехэтажный дом на зарплату в 20000 гривен.
Сегодня самый насущный вопрос граждан Луганска, находящихся в начале жизни: «Признают ли «паспорт» и «аттестат ЛНР» в других странах, можно ли с ними путешествовать и поступать в вузы в другой стране?»
И это открывает путь Главному, адекватному Луганску сюжету. О человеке, который может воевать за этот город и даже умереть за него. Но свет видит далеко за его пределами. Что, в конце -концов, являлось исконно самым респектабельным способом отношения к этому городу и нисколько не испортило репутацию Ворошилову, Матусовскому, Владимиру Далю и тысячам достойнейших людей, которые покинули Луганск в возрасте 16-25 лет, чтобы не просто мазать масло на хлеб, но, возможно, принести пользу всему человечеству.
И кто кинет камень в сегодняшних видных и менее видных луганчан, работающих, не покладая рук, чтобы обеспечить образование и жизнь своих подрастающих отпрысков где угодно, но только не в Луганске?
И кто кинет камень в сегодняшних видных и менее видных луганчан, работающих, не покладая рук, чтобы обеспечить образование и жизнь своих подрастающих отпрысков где угодно, но только не в Луганске? Впрочем, мне видится герой, тылы которого не прикрыты любящим отцом, успешно встроившимся в сегодняшние луганские реалии до такой степени, чтобы оплачивать безбедное существование своего отпрыска в Ростове, Москве или Петербурге.
Читательские симпатии, конечно же, как и прежде, на стороне персонажа, которому приходится начинать отсчет своих завоеваний с нуля. Тем более впечатляет его грядущий успех, которого он, безусловно, достигнет к концу романа.
Петр Иванов, психолог, город Луганск
Думки, висловлені в рубриці «Листи з окупованого Донбасу», передають погляди самих авторів і не конче відображають позицію Радіо Свобода
Надсилайте ваші листи: DonbasLysty@rferl.org
