(Друкуємо мовою оригіналу)
Журналистка Мария Варфоломеева до того, как попала в плен боевиков «ЛНР» в январе 2015 года, освещала события в Луганске в самые жаркие дни вооруженного конфликта на Донбассе. Мария описывала и фотографировала жизнь людей в оккупированном городе, начиная с лета 2014 года. «Радио Свобода» публикует отрывки из ее дневника.
Через день после того, как переселили Аллу, у меня появилась Саша. Милая девочка. Ее обвиняют в продаже «фена» в составе ОПГ (именно поэтому она в «МГБ»).
– Ну да, я нюхала «фен», он был у меня дома. Мой бывший парень «барыжил». Мне давал в долг, сразу по несколько доз, так удобнее.
Уточню, что у нее дома нашли несколько граммов, как раз «на статью». Бизнес бывшего «накрыли», а Сашу взяли для «массовки», чтобы «дело» выглядело солиднее.
Самое забавное в том, что бывший сидит в соседней камере. Той самой, в стене которой мы прокопали отверстие для переписки. Саша, недолго думая, написала записку, состоящую из непечатных выражений. Но в ответ – тишина, критика бывшему не понравилась. Ему нечем ответить на гневный «месседж», понимает, что это правда.
Сидим, плачем, думаем, что делать дальше.
– Машуля, дай я тебя обниму. Спасибо, что ты рядом.
Болтаем о жизни «до». Саша знает китайский, интересно слушать о времени, когда она преподавала русский язык в Китае. Мне с ней не так скучно, некое разнообразие в череде одинаковых дней. А я для нее – человек, смягчающий удар судьбы. Обволакивающий ее заботой, покоем. Как всегда, стараюсь концентрироваться на других, чтобы меньше думать о своих проблемах. Ищем позитив во всем. Саша говорит:
– Свое пребывание здесь нужно рассматривать как отпуск. Двухнедельный отпуск – это же прекрасно. А у тебя вообще хорошо – годичный.
– Да, только скорее «ягодичный» получается.
Наша идиллия продлилась недолго – нам вернули Аллу. Настало время удивительных историй. Все в той же надменной манере, голосом пародиста Ренаты Литвиновой. Вначале Саша не поняла, почему я была против, но потом стало ясно, что нас ожидает бесконечный поток бессвязных событий. В основном о времени, когда Алла жила в Киеве. Там она оказывала услуги эротического массажа. Не совсем ясно, почему она назвала себя «элитной проституткой», если занималась исключительно массажем?
– Я зарабатываю столько, что министры завидуют, – говорит Алла из-под неестественно длинных наращенных ресниц, торчащих в разные стороны.
Все это выглядит довольно комично, и мы предположили, что об уровне ее «элитности» говорит длина ресниц – чем длиннее, тем элитнее.
Не обошла нас стороной и информация о том, какие виды проституток бывают в Киеве, чем они отличаются от шлюх и шалав. Где сколько стоят «услуги». Алле совсем не важно, что это нас не интересует. Она хочет показать свою причастность к касте «избранных».
Однажды дружно шагаем строем в туалет; вижу, что на вороте спортивного костюма Аллы вышита мужская фамилия. Причем криво, неаккуратно, как деткам в детсаде вышивают, чтобы потом не перепутать костюмчик. Но Саша просветила – оказалось это фирменный стиль одного из дизайнеров. Похоже, я все-таки деревня, которая не в курсе модных тенденций.
С моему счастью, Аллу вскоре отпустили (надеюсь, мое общение с ее «следаком» тоже этому помогло). Вдвоем с Сашей атмосфера не такая напряженная. Снова целыми днями разговоры ни о чем. Рассказываю о жизни в СИЗО, ведь рано или поздно ей его не избежать. Про моих «бабищ».
Я стараюсь морально подготовить эту хрупкую девочку к реальности тюрьмы. Ко всем бытовым проблемам, ожидающим ее там. К тому, что в тюрьме все «запрет». Все вещи, которые кажутся элементарными. Не только ножи и иголки, но и веревки (на них можно повеситься), тазики (в них можно гнать самогон). Естественно это не предотвращает самоубийства или производство «сэма», поставленного на поток.
Каждый выходит из положения доступным способом. Например, на чем сушить белье? Распускается «базарная», «клетчатая» сумка. Потом отдельную нить максимально растягивают
Каждый выходит из положения доступным способом. Например, на чем сушить белье? Распускается «базарная», «клетчатая» сумка. Потом отдельную нить максимально растягивают — расходятся в противоположные углы камеры и крутят в разные стороны. После сворачивают вдвое, и снова с силой вытягивают то вправо, то влево. Получается довольно крепкая веревка (до сих пор на память оставила себе такой образец).
Сашу ожидает встреча с людьми, далекими от привычного круга общения. В основном, людьми интеллектуально не очень развитыми. Но зато это поднимает внутреннюю самооценку. Помню, как в моей камере любимым времяпровождением было совместное разгадывание кроссвордов. Возникали курьезы. Например, как-то на вопрос «птичий рот» Лена написала «дзёб», даже не понимая, почему вокруг другие слова не подходят. В привычном мире нам это кажется очевидным, а там я боролась с искушением думать, что мой интеллект близок Эйнштейну.
Весь тюремный менталитет характеризуется одним рассказом, услышанным от моих сиделиц. В тюрьме люди изнывают от безделья, каждый ищет себе хобби. Помимо лепки фигурок из хлебного мякиша и производства четок процветает изготовление икон (как ни странно). Одна из соседок хвастается презентом от своего бывшего:
– Эта икона очень сильная!
– Почему? – спрашиваю я.
– Ее сделал мученик.
– Какой?
– Мой бывший. Он же сидит. Значит, мученик.
Тот факт, что человек вполне заслуженно получает наказание за криминальное преступление, вообще не нарушает логики. Люди на «зоне» обвиняют общество за то, что ограниченны в свободе. Кто угодно виноват, только не сам зэк. Причинно-следственная связь? Нет, не слышали.
***
Активной деятельности, как с Леной, с Сашей не затеять. Ни подкоп не устроить, ни график учета пересменки охраны не провести. Вспоминаю, как шутили с Леной: строили планы, как будем брать в заложники охранника или делать подкоп на волю.
Решили сделать елку из подручных средств. Из страницы комсомольского журнала мы вырезали шариковой ручкой конус, и склеили зубной пастой. «Ветви» сделали из лент порванной фольги, которую приклеили скотчем. Его мы оторвали от «Распорядка дня» и правил поведения на подвале»
Приближается Новый год, а наша камера без елки. Нужно хоть чем-то отвлечься. Принимаем решение, что срочно нужно создать новогоднее настроение. Решили сделать елку из подручных средств. Из страницы комсомольского журнала мы вырезали шариковой ручкой конус, и склеили зубной пастой. «Ветви» сделали из лент порванной фольги, которую приклеили скотчем. Его мы оторвали от «Распорядка дня» и правил поведения на подвале», наклеенного на дверь. Рядом поставили снеговиков, сделанных из вареных яиц. Им мы нарисовали глазки, носик, сделали шарфик и шапочку. Все охранники и врачи пришли посмотреть на наше творение. Такой себе подвальный хендмейд. Да, моя камера всегда выделялась из всех остальных.
Настал черед и Саше покинуть мою камеру. Однажды просто пришла охрана, просто увела ее в неизвестность. Будучи на свободе, я узнала от разных людей (не от нее самой) о дальнейшей судьбе моей соседки. Ее перевели в СИЗО, где провела несколько месяцев. Там она познакомилась с Оксаной (постоянный читатель помнит эту прожженную зечку). Саша решила ей польстить, и сказала, что я хорошо о ней отзывалась. Потом урка-Оксана всей тюрьме хвасталась, что даже Варфоломеева о ней высокого мнения. В итоге Сашу осудили, но дали условный срок, и отпустили.
А я снова осталась одна.