(Друкуємо мовою оригіналу)
Журналистка Мария Варфоломеева до того, как попала в плен боевиков «ЛНР» в январе 2015 года, освещала события в Луганске в самые жаркие дни вооруженного конфликта на Донбассе. Мария описывала и фотографировала жизнь людей в оккупированном городе, начиная с лета 2014 года. Варфоломеева была освобождена из плена в начале марта 2016 года. Радио Свобода публикует отрывки из ее дневника.
Сегодня я продолжу тему вопросов, которые чаще всего задают о моем пребывании в плену. Итак, настала очередь рассказа о еде.
Еда – это то, к чему мы привыкли, и еду, как и свободу, тоже воспринимаем, как норму. Мы привыкли к тому, что еда является не просто питанием и источником энергии, а чем-то приятным, поднимающим настроение.
Помню, первое время после обмена не могла остановиться и готовила ежедневно любимое блюдо – окрошку, ее мне не хватало больше всего
Помню, первое время после обмена не могла остановиться и готовила ежедневно любимое блюдо – окрошку, ее мне не хватало больше всего. «Отрывалась» каждый день, радовала сама возможность есть, что ты хочешь. Рассказываю это своей подружке, а она говорит, что не может есть одну и ту же еду каждый день. Людям в мирной жизни даже трудно представить, что такое есть одну и ту же ненавистную кашу каждый день, и у тебя нет выбора.
В прошлом году я праздновала свой юбилей, мне исполнилось 30 лет. В тот момент я находилась в ИВС (изолятор временного содержания)
А еще хочу поделиться приятным воспоминанием о вкусностях там. В прошлом году я праздновала свой юбилей, мне исполнилось 30 лет. В тот момент я находилась в ИВС (изолятор временного содержания). Так вот, в этих условиях, когда даже не мечтаешь о подарке, мне «ополченец» из соседней камеры передал мороженое. Что было невероятно – оно было холодным! Просто роскошь какая-то.
Во всей той череде серых дней получить мороженое – это было невероятно круто, настоящий деликатес. Оно было самым вкусным в жизни, потому что было каким-то недостижимым. Оно было из реальности, где люди свободно ходят по улице и могут покупать мороженое. Уже сейчас, свой 31-й день рождения я праздновала в одном из заведений Киева. И все было организованно просто чудесно: много приглашенных гостей, радующихся мне, множество подарков, всякая вкуснятина на столе. Но такого запоминающегося Дня рождения, угощения и подарка, как там, у меня никогда не было и не будет.
Еще одна история у меня была связана с мороженым. Им меня угостил другой «ополченец». При этом похвастался: вот, мол, у нас в «ДэНэРэ» свое мороженое есть, растет наша «республика», укрепляется, мороженое не привозное, независимы мы стали от России и хунты. Правда, тут же увидел, что оно с растительным маслом. Смутился, но сказал, что ничего. Оно все равно качественное. Дээнеровское же! Из своих, местных ингредиентов. Но потом я поняла, что лучше бы оно было из растительного масла. Оно бы хоть натуральное было. Помните видео, где в России поджигали творог, и он горел несколько минут? Так вот, это мороженое было сделано из чего-то подобного. Вначале меня смутило, что оно не тает во рту. Мороженое – и не тает. Странно. Есть я его долго не могла, было противно. Оставила его на утро, чтобы выкинуть.
Утром я увидела то, чего никогда бы не ожидала. Вместо той субстанции в коробочке было нечто похожее на пемзу. Только более мягкую. А внизу плавала водичка в четырех цветах бывшего мороженого. Что это было за вещество – даже боюсь догадываться. Страшнее всего, что это непонятное вещество мамы покупают детям, как угощение, полезный молочный продукт. А получается, что пальмовое масло – еще не самый худший вариант.
Когда я была в СИЗО, то одной девочке родители передавали котлеты. Мясо. Во время войны, когда кругом голод, а в соседних камерах люди ели мутную баланду
Были ситуации, от которых раздражение зашкаливало. Когда я была в СИЗО, то одной девочке родители передавали много еды. Среди всего были котлеты. У нас существовало правило всем делиться и все ели вместе. И вот на третий раз две наших соседки по камере отказались есть – им надоело однообразие. Мясо. В тюрьме. Во время войны, когда кругом голод, а в соседних камерах люди ели мутную баланду под названием «суп». Особенно раздражало при мысли, что морковка, например, тогда стоила 40 гривен за килограмм. Как куриное филе до войны, но даже в тех условиях люди не ценили ничего.
Всем нам урезали условия получения передачек. Раньше можно было получать каждый день. Потом сократили до одного раза в 15 дней
Еще была ситуация, когда всем нам урезали условия получения передачек. Раньше можно было получать каждый день. Потом решили, что они нас сильно балуют и сократили до одного раза в 15 дней. Родственники вновь прибывших не знали об этих ограничениях и думали носить горячую еду каждый день, а потом оказывалось, что можно только через две недели, и из-за этого задержанные часто ругались с охраной.
Мне было тяжело и без того, папа приезжал раз в неделю, и через 3-4 дня еда заканчивалась или портилась, и приходилось есть все ту же гречку. После введения новых правил стало невыносимо. Первые несколько дней пока была еда из дома, то было терпимо. Потом еда кончается, и ты ощущаешь себя лишенным всего, ограниченным от мира, от реальности, и отсутствие еды давит еще сильнее.
В те моменты радовало все, что было, хоть как-то выходило за рамки привычного.
Чтобы как-то разнообразить жизнь, я растягивала пакетик сухой картошки на несколько дней. Сейчас она кажется невкусной, а тогда хоть как-то разбавляла обыденность. В какой-то момент я поняла, что лучше буду голодной, но не буду есть кашу.
Я кричала, ругалась, было все равно, что будет потом, но сейчас я должна высказать
Когда через какое-то время такой вынужденной голодовки мой отец снова приехал, но передачку мне не отдали, тогда у меня сорвало последние сдерживающие затворы. Я кричала, ругалась, было все равно, что будет потом, но сейчас я должна высказать. Пришел офицер этой службы, и я ему высказала, что они сами нормально нас не могут кормить и не дают это делать моей семье. Меня выслушали, сказали, что согласны с этим. Через несколько дней разрешили всем нам передачки каждый день и от любого человека (раньше можно было только от близких родственников, от друзей нельзя было). Это было мое маленькое достижение, от которого была польза другим задержанным.
За неделю перед самым освобождением 26 февраля сорвался мой обмен. Моих соседей отвезли в Счастье, а я осталась
И последняя история о еде. За неделю перед самым освобождением 26 февраля сорвался мой обмен. Моих соседей отвезли в Счастье, а я осталась. Их провели прямо передо мной. И было не понятно, что происходит. Почему их куда-то ведут, а я стою. Кричу: «Посмотрите, может там в списках «Варфоломеева» хоть маленькими буквами написана, может хоть карандашом?!» Они сами удивились, так как точно было известно, что я есть в списке. Было просто невыносимо от неизвестности. Я не знала, что случилось, возможно меня передумали менять и я снова окажусь в СИЗО, потом суд и я получу 15 лет срока.
В те дни я вообще не могла есть. Казалось, земля ушла из-под ног и вся борьба и вера в будущее бессмысленна. Я только молилась и просила сил у Бога. Я часто делюсь тем чудом, которое произошло потом, Бог меня поддерживал там. За день до освобождения я ничего не знала, но мне случайно в Библии попадается место «Скоро освобожден будет пленный, и не умрет в яме и не будет нуждаться в хлебе» (Ис.51:14). Я тогда даже не могла представить, что «скоро» будет так скоро!
Мы сейчас, в этой реальности, едим всякие необычные блюда. А где-то там, в другой – у нас дома – война не прекратилась. Очень странное чувство
И сейчас я хочу перенестись в настоящее время. В эту реальность. В мирную жизнь. И рассказать, что в пятницу ходила на фестиваль средиземноморской еды. Где был представлен огромный выбор европейской и ближневосточной кухни. Анчоусы, креветки, устрицы, мидии, рапаны, тунец и лосось – обилие выбора просто зашкаливало. И вот среди всего этого веселья, многообразия вкусностей так странно думать, что где-то война, гибнут люди, кто-то голодает. Мы сидели со знакомым из Донецка и обсуждали это. У обоих было такое ощущение, что мы сейчас, в этой реальности, едим всякие необычные блюда. А где-то там, в другой – у нас дома – война не прекратилась. Очень странное чувство.
Развеселил один «ватник». Было бы странно хотеть остаться в Луганске и снова попасть в подвал
Позабавило дальнейшее развитие событий. Фотографию с этого мероприятия я поместила в соцсетях. Собрала какое-то количество лайков и была довольна. Но развеселил один «ватник». Он написал комментарий под этой фотографией, что совести у меня нет, не захотела остаться на родине (было бы странно хотеть остаться в Луганске и снова попасть в подвал). Продалась хунте и теперь я проплаченный агент, который специально размещает рекламу, как хорошо жить в Украине, а на Донбассе плохо. Проще говоря, стараюсь вызвать у них зависть и, наверное, сожаление об «отделении»... Столько негодования не могло не вызвать улыбку – моя агитработа не прошла зря!
Первая часть дневника Марии Варфоломеевой: «До плена»
Вторая часть дневника Марии Варфоломеевой: «Прогулка в плену»
(Радіо Свобода опублікувало цей матеріал у рамках спецпроекту для жителів окупованої частини Донбасу)