Катерина Андрєєва та Ігор Ілляш
Радіо Свобода публікує фрагменти книжки білоруських журналістів Катерини Андреєвої та Ігоря Ілляша «Білоруський Донбас» про роль білорусів у російсько-українській війні на Донбасі. Книга «Білоруський Донбас» виходить в харківському видавництві «Фоліо» і доступна в електронній версії.
Сьогодні ми пропонуємо вашій увазі фрагменти з розділу «Психологія бойовика», де пояснюється, чому сотні білорусів поїхали воювати проти України у лавах угруповань «ЛДНР».
Катерина Андрєєва та Ігор Ілляш працюють на телеканалі «Белсат» у Мінську, раніше також були авторами проєкту Радіо Свобода Донбас.Реалії.
(Друкуємо мовою оригіналу)
В обществе есть два полярных взгляда на белорусов, воюющих за «русский мир» на Донбассе. Одни уверены, что речь идет о защитниках местного населения от «фашистов-бандеровцев». Другие убеждены: белорусы-боевики воюют из-за денег, исключительно ради личной наживы. На самом деле, обе крайности далеки от реального положения дел.
Воюют за статус
Абсолютное большинство белорусов, которые оказались в рядах «ДНР-ЛНР», поехали туда не ради наживы и не по идейным соображениям, а за социальным статусом. Война на Донбассе дает им возможность обменять статус люмпена, маргинала или просто лузера на статус «героя Новороссии» и «борца с украинским фашизмом». А это очень привлекательный обмен, даже если он происходит исключительно в их головах.
Набор нравственных качеств среднего белорусского бойца «Новороссии» мало отличается от набора нравственных качеств среднего белоруса в принципе
При этом слова «маргинал» или «люмпен» здесь следует воспринимать без эмоциональной окраски, а исключительно как термин из области социологии. Т.е. «люмпен» в данном случае не есть синоним таких слов как «подонок», «садист» или «маньяк». Набор нравственных качеств среднего белорусского бойца «Новороссии» мало отличается от набора нравственных качеств среднего белоруса в принципе. Просто в иерархии белорусского общества они находятся в самом низу. У них нет постоянной работы и определенной профессии, чаще всего нет семьи и планов на будущее. Их сознание заполнено эклектическим сочетанием штампов российской пропаганды, наследия советского коллективизма и традиционалистских стереотипов.
В обществе «ДНР» и «ЛНР» они являются элитой
В современном обществе (даже с поправкой на консервативные белорусские реалии) они чувствуют себя неуютно и не видят в нем будущего. Поездка на Донбасс позволяет этим людям мгновенно избавиться от подобного дискомфорта и оказаться на самом верху социальной пирамиды. В обществе «ДНР» и «ЛНР» они являются элитой. Героями. Самыми уважаемыми и нужными «гражданами». Самыми обеспеченными людьми, наконец: пускай рядовой сепаратист получает только 15 тысяч (российских рублей, приблизительно 200 долларов США, – ред.), но ведь многие местные живут в полной нищете, а то и вовсе голодают.
В рамках подобной психологии социального лифта можно выделить, как минимум, три типажа боевиков.
«Романтик»
Хрестоматийный образ представителя этого типажа – парень из провинции, который сразу после школы отслужил срочную службу в белорусской армии, а на гражданке не успел обзавестись ни семьей, ни постоянной работой. Это человек невысокого интеллектуального уровня, предельно наивный и инфантильный.
Их мировоззрение сформировано российским телевидением, и киселевско-соловьевскую пропаганду они воспринимают буквально. Белорусский десантник «Белый» из ОРБ «Спарта», поехавший на войну под впечатлением от сюжета про «распятого мальчика» – классика жанра.
Для «романтика» война на Донбассе – это война добра («русского мира») против зла («украинских фашистов»). Этот абсолют он тщательно оберегает, чтобы оправдывать свои действия в собственных глазах. Чаще всего они даже сами себе не хотят признаваться, что реальность расходится с тем мифом, который был создан пропагандой и их воображением.
«Беглец»
Его жизнь в той или иной степени потерпела катастрофу, зашла в тупик. Война для него – единственный видимый шанс сделать полную перезагрузку, начать все с чистого листа. Это побег из беспросветной реальности в героический миф. Этот миф «беглец» оберегает столь же рьяно, как и «романтик» и использует в качестве универсального самооправдания.
По признанию его знакомых, любовью к «русскому миру» Ершов проникся после того, как жена ушла к другому
Нередко это люди с криминальным прошлым, имеющие мало перспектив в мирной жизни. Уголовник-рецидивист «Горыныч» – яркий пример подобного типажа. Однако жизненные катастрофы «беглецов» не обязательно связаны с судимостями. Это может быть и банальная личная драма. Например, Алексей Ершов решил поехать «защищать народ Донбасса» не в разгар боев и пропагандистской истерии 2014-го – начала 2015 гг., а только в марте 2016 года. По признанию его знакомых, любовью к «русскому миру» Ершов проникся после того, как жена ушла к другому.
Бывают случаи и временного «побега». Например, 34-летний экс-офицер бригады спецназа внутренних войск МВД Беларуси (в/ч 3214) Алексей Берговин тоже решил повоевать за «Новороссию» после ссоры с бывшей женой осенью 2014 года.
«Оказалось, что она просто забрала вещи, двух сыновей и умотала в Мозырь к родителям. Думаю объяснять, что я чувствовал, излишне. Тогда я уже практически созрел, и понял, что поеду на войну», – рассказывает он.
Но при этом сжигать мосты Берговин не стал. Поскольку бывший спецназовец параллельно получал высшее образование в БГСХА (Белорусская государственная сельскохозяйственная академия – ред.) в городе Горки, он дождался сдачи ближайшей сессии и только после этого, в марте 2015 года, поехал воевать за «русский мир». При этом вернуться планировал к следующей сессии, в октябре. Так в итоге и вышло.
«Человек войны»
Война и военная служба – его призвание. В сущности, ничего больше он делать не умеет. На войне же его жизнь вновь обретает смысл
Это человек с опытом участия в боевых действиях (обычно речь идет о чеченском конфликте) либо просто кадровый силовик. Война и военная служба – его призвание. В сущности, ничего больше он делать не умеет. На гражданке ему скучно, он ощущает себя чужим и ненужным, начинает пить и потихоньку сходить с ума. На войне же его жизнь вновь обретает смысл.
С журналистской точки зрения, интервью с подобными персонажами наиболее продуктивны. Они не станут тратить время на рассказы о преступлениях «украинских фашистов», зато откровенней других будут говорить про темные стороны «русского мира». Все дело в том, что «людям войны», в отличие от «романтиков» или «беглецов», не нужно дополнительно оправдывать себя за то, что они поехали убивать. Не нужно убеждать себя, что воюешь за «хороших» против «плохих». Для них война и военная служба – естественное состояние организма. А Россия в их сознании права априори – в силу того, что когда-то они уже воевали за эту страну, либо потому, что среди белорусских силовиков сильны пророссийские настроения. «Русский мир» им просто ближе и понятнее.
«Люди войны», конечно, наравне с другими боевиками используют штампы российской пропаганды про «фашистов», «бандеровцев» и «американский империализм». Но для них эти штампы имеют исключительно прикладное значение – они служат формальным поводом отправиться на войну. От несоответствия реального мира пропагандистской картинке они, в отличии от других, не отмахиваются – для них это расхождения не имеют никакого значения.
Следует также учитывать и более широкий культурно-исторический контекст психологии боевиков. Война на Донбассе в изображении российской пропаганды апеллирует к глубинным пластам сознания постсоветского человека – к героической мифологии Великой Отечественной войны, тоске по чувству сопричастности к великим событиям и чувству гордости за страну.
«Массы шли за ним вовсе не потому, что картинами украинских равнин он разжигал безудержную империалистическую жадность нации, а потому, что они стосковались по гордому сознанию своей новой причастности к формированию истории». – Эти слова немецкого историка Иоахима Феста посвящены Адольфу Гитлеру. Но вполне актуальны для Путина и его агрессии в Украине.
Фраза «деды воевали» уже давно стала интернет-мемом, однако в действительности эта историческая отсылка – важный элемент психологии «ополченцев».
«Мой дед воевал против фашистов, и я всегда им гордился. Теперь я поехал воевать против «фашистов», чтобы точно так же мною гордились мои внуки», – заявил нам однажды в интервью российский боевик. И несмотря на использование пропагандистского штампа, такое признание говорит о многом.
Для постсоветского человека, страдающего от комплекса социальной отчужденности и чувствующего острую потребность в принадлежности к какой-либо группе, борьба с «украинским фашизмом» (пусть и полностью выдуманным) – это возможность избавиться от ощущения собственной психосоциальной неполноценности.
В этом смысле целевая аудитория путинской пропаганды ровно та же, что и у любой тоталитарной идеологии – нацизма, коммунизма или исламского терроризма. Перефразируя слова британского бойца Интербригад времен Гражданской войны в Испании Джейсона Гурни, описывающего эффект от коммунистических идей в 1930-х годах, можно сказать: подлинная гениальность путинской пропаганды заключалась в том, чтобы «предложить новый мир, где потерянные, одинокие люди могли обрести важность».
(Опублікований текст – уривки із книги «Білоруський Донбас». Висловлені думки та оцінки належать авторами книжки – Ігорю Ілляшу та Катерині Андреєвій і не конче відображають позицію Радіо Свобода)
