«Он формировал Донбасс, а не распродавал»: что если бы Щербаня не убили?

(Друкуємо мовою оригіналу)

«Для нас сегодня наиболее опасны деньги России». Документальный фильм «Наследник» «Громадського» о финансовых претензиях сына донецкого бизнесмена Евгения Щербаня к Ринату Ахметову и Сергею Таруте поставил вопрос: а мог ли Донбасс пойти по другому пути, если бы Щербаня с женой не расстреляли в донецком аэропорту в ноябре 1996-го? Был ли Щербань «хорошим» олигархом – и мог ли он что-то сделать с российской экспансией на Донбассе и разделением страны между олигархами при Леониде Кучме? И почему либеральный Донбасс Щербаня так быстро стал пророссийским Ахметова? Это в эфире Радио Донбасс.Реалии обсудили генеральный директор информагентства «Интерфакс Украина» Александр Мартыненко, экс-министр экономики Украины (1992 г.), президент Центра рыночных реформ Владимир Лановой и журналист Артем Фурманюк.

– Задумывались ли вы когда-то об альтернативном пути, по которому мог бы пойти Донбасс, если бы Евгений Щербань был жив?

Александр Мартыненко: Я не люблю альтернативные истории, можно, конечно, фантазировать на эту тему. Но как показывает опыт, у любого хода событий есть свои экономические и политические причины. Это всё процесс, который идет от сегодняшнего дня к завтрашнему.

1991 год, когда Союз распался, система сломалась, и жизнь вынесла на поверхность тех людей, которые раньше не появлялись на свету, я говорю о криминалитете. Вся политика и основная часть бизнеса в 90-х была связана тесно с криминалитетом. Легализовался бывший подпольный советский криминалитет: те деньги и те люди, которые сели на появившиеся новые потоки. Элементарный пример: цена на металл, внутренняя и внешняя, в начале 1990 – 700 процентов прибыли. Это только на продаже металла. Если коротко, не надо идеализировать людей, которые жили тогда. Это со стороны кажется, что всё так легко. Эти люди были очень сложные, эти люди прошли очень тяжелый путь.

– Есть ли какая-то разница между Евгением Щербанем, Ахатем Брагиным (донецкий криминальный авторитет 90-х, бывший президент футбольного клуба «Шахтер» – ред.) и Ринатом Ахметовым? Вот вы говорите, что все они из криминалитета, хотя Щербань позиционировал себя как бывшего шахтера и носителя шахтерских ценностей.

Александр Мартыненко: Я не сказал, что все из криминалитета. Это всё не один или два человек, да, сейчас, когда есть Ахметов, очень удобно сказать «вот был бы Щербань, всё было бы по другому». Там был не один Щербань, там был и Владимир Щербань, который был главой областной администрации, там было огромное количество людей, которые все и составляли не очень чистую сначала экономику Донбасса. Единственное, что были люди, которые в этих черных и серых деньгах бы сидели всю жизнь, а были люди, которые постарались ввести деньги в белую экономику. Ахметов сделал все-таки эту белую экономику на базе того, что происходило тогда, а те кто оставался в криминалитете – как правило, и ушли.

– Бытует сейчас мнение, что Ринат Ахметов первичный капитал заработал бандитским путем, есть об этом много журналистских работ. А как сколотил свою империю Евгений Щербань? Его многие называют хорошим олигархом, что делал он максимально всё честно – и сам говорил, что делал честно. Но просто использовал те разницы цен на металл и возможности украинской экономики. Вот как вы охарактеризуете, хороший ли он был олигарх?

Владимир Лановой: Дело в том, что он не был олигархом. Олигархи — это бывшие бизнесмены, которые практически бесплатно овладели большими государственными предприятиями и в результате таких владений они стали способны иметь ресурсы влияния на политику. И к концу девяностых годов это сложилось в политические отношения. Мы знаем, что многие из тех, кого вы называли сегодня, и не только они, имеют связи с политическими партиями, они содержат фракции в парламенте, подкармливают определенных лиц исполнительной власти.

Дело в том, что у Щербаня такого не было, Щербань не владел заводами. Да, у него был один небольшой разливной ликеро-водочный завод, но больше он занимался торговлей. Его бизнес шел от рыночной торговли: металл, газ. Продавал-покупал и благодаря этому накапливал капитал. Он шел от рынка. У Ахметова совсем другие подходы. У него подходы через политику, сначала через областного губернатора Януковича, потом продвинул Януковича в премьеры, потом в президенты. Через такие вертикальные политические механизмы он овладевал активами на Донбассе, потом и в Киеве начал преобретать. Это совершенно другая философия.

В 1996 погиб Щербань, а распределение крупных, жирных кусков влияния на Донбассе, на мой взгляд, начало происходить где-то в 1997-1999 годах до 2004: до правления Ющенка, они уже были распределены.

Горнодобывающие комбинаты, угольные шахты, у Ахметова оказались 6 теплоэлектростанций Донбасса. То есть это всё в руках одного человека, он захотел и повысил тарифы, Роттердамы какие-то поставил. Хочешь уголь, хочешь электроэнергию, хочешь останавливай атомную электростанцию. Совсем другой человек и типаж другой. Я бы не рискнул сказать, что Ахметов разбирается в экономике или каких-то рынках.

Но вопрос сравнения в одном временном промежутке: стал бы Щербань таким, как Ахметов, пережив то время? Ему надо было эмигрировать, он знал, что его хотят убить, он обращался через телевизионный экран к определенным лицам: «Успокойтесь, я не собираюсь претендовать на ваши места». Но не уехал, он работал через свою Либеральную партию, он был одним из членов этой партии, это не была покупка каких-то партий. Бизнесмены все стремятся к монополизации рынка, завладению имуществом, активами на рынках. Все бизнесмены так хотят.

– Евгений Щербань хотел бы стать олигархом?

Владимир Лановой: Он как бизнесмен стремился к тому же, что и другие — владением рынками. Почему Ахметов стал олигархом, а мог бы не стать? Ему позволило государство. Власть пошла ему навстречу. Он получал эти объекты практически бесплатно. Нюансы не в этом. Пошел бы Щербань по такому же пути? Я не знаю, у меня нет ответа на этот вопрос. Только могу сказать, что когда он был в Донбассе, он позволял существование других промышленных и финансово-промышленных групп. Давил он, требовал ли что-то от них или нет? Но он не действовал через местную власть, через область, он позволял и другим работать.

– Как убежденный сторонник либеральных взглядов?

Владимир Лановой: Хотя нельзя это до конца утверждать, бизнесмен остается бизнесменом, он либо должен идти и становиться государственным деятелем, либо он должен заниматься бизнесом, а государство должно его ограничивать. Нам нужно было построить такое государство, которое ограничивает бизнесменов в их алчности. Но наше государство, к сожалению, пошло по другому пути.

– Артем, в фильме «Наследник»​ от «​Громадського»​ рассказывается о партнерстве между Щербанем, Брагиным и Ахметовым. Они обеспечивали силовую поддержку бизнесу Щербаня. Какой же он «​хозяин Донбасса»​, если был вынужден организовать такое партнерство? Может они тогда уже были настоящие «​хозяева»​ региона?

Артем Фурманюк: Мог ли Донецк пойти другим путем? Шанс был. Первый состав избранного донецкого горсовета был на самом деле очень демократичен по меркам тех времен и по меркам той Украины. Например, донецкий горсовет официально осудил действия путчистов в 1991 году и принял решение, в отличие от донецкой областной рады, не поддерживать ГКЧП. После этого была большая политическая конкуренция, которая захлебнулась с приходом в кресло мэра Ефима Звягильского, который потом стал депутатом от «Партии Регионов».

Что касается Евгения Щербаня, в то время сложно было строить бизнес как-то иначе. Что отличало Щербаня от Ахметова? По тем меркам Щербань был респектабельным политиком, депутатом Верховной Рады, Ахметов был его моложе и представлял тот сегмент, который, грубо говоря, в то время ходил в спортивных штанах и малиновые пиджаки носил. Это были абсолютно разного уровня люди. Если Щербаня сравнивать с другими похожими деятелями на постсоветском пространстве – это Ходорковский, Березовский, Гусинский, Абрамович. Но говорить сейчас, был ли это хороший олигарх, нельзя. Я напомню такой фрагмент: одним из мотивов обвинения Юлии Тимошенко и Павла Лазаренка в заказе Щербаня – экономический. Говорилось, что ИСД и ЕЭСУ были конкурентами, но в момент своего создания ИСД никак не мог составлять конкуренцию ЕЭСУ. Днепропетровский газ донецким потребителям обходился дешевле.

«Донецкий клан», который тогда формировался, решил проблему в своем духе. Благодаря однофамильцу Евгения Щербаня Владимиру Щербаню, который тогда возглавлял донецкую обладминистрацию, и его первому заму Владимиру Гайдуку, который после смерти Щербаня станет одним из акционеров ИСД. Они оказывали на донецких предпринимателей административное давление и заставили покупать газ у ИСД. И это были партнеры Евгения Щербаня. Они таким образом решили проблему. И не знать о методах Щербань не мог, во всяком случае как экономист он не мог не знать, что газ ЕЭСУ обходится дешевле, чем газ ИСД. Хотел немного вспомнить за Маркулова, они были близки, они стояли оба у истоков ЛПУ, что опять показывает роль Ахметова. Маркулов уехал за границу, так как подвергался давлению. В его шикарные апартаменты в Донецке въехал будущий депутат «Партии Регионов», близкий человек Ахметова, Нурулислам Аркаллаев. Точно так же бизнес Щербаня потом занял Ахметов.

– Насколько Евгения Щербаня можно было назвать «​хозяином Донбасса» так, как этот эпитет потом применялся к Ринату Ахметову? Или он был одним из?

Артем Фурманюк: Он был скорее одним из. Щербань – это был больше политик. В Донбассе это всё переплелось в 90-е годы, но были разные крылья. Щербань представлял беловоротничковое крыло, он увидел перспективы в политике, а не в криминальном мире. Щербань имел больший потенциал, чем Брагин и Ахметов, он им просто откровенно мешал.

– Еще одна версия есть о том, что это не бизнес-убийство, а политическое. Эту версию озвучил один из основателей корпорации «​АТОН» – Юрий Дедух. Он намекал, что как раз Щербань незадолго до убийства собирался инициировать импичмент Кучме. Как вы оцениваете вероятность этого?

Александр Мартыненко: Вы знаете, очень романтичная версия, я думаю, их будет еще много и было много. Мы склонны романтизировать прошлое. Говорить о какой-то политике в 1996 году? Нет, ничего такого не было и близко. Я считаю, что версия больше всего криминальная, когда мы говорим про приватизацию, вставал вопрос «а кто будет собственниками?». Народ Украины – нет. Иностранный бизнес – нет. Иностранные бизнесмены приезжали за металлом по 100 долларов, при мировой цене 700. Торговцы были, а не инвесторы. Еще один момент, который не стоит забывать, – бывший Советский Союз. Связи с Россией очень большие и прочные. Есть версия, которую я склонен рассматривать, – это влияние криминальных денег из России. Есть версия, что это приехали криминальные деньги, и Щербаню просто пришлось ответить за их использование.

– Есть цитата самого Щербаня: «​Для нас сегодня наиболее опасные деньги России. Финансы России беспощадны. Это жадный рынок. Они готовы захватывать наши фабрики, заводы только с той целью, чтобы куда-то вложить свои деньги. Они будут вымывать наши сырьевые и финансовые ресурсы, и мы будем превращаться в рабочую силу»

Александр Мартыненко: Это не подтверждает мои слова, но как один из элементов того времени, да, это было. Еще один факт, его убили практически в один день с Полом Тейтумом, американским бизнесменом, которого убили в Москве в гостинице, где за день до этого праздновалась серебряная свадьба Кобзона, на которой был Щербань. Они были партнерами по бизнесу. Мы сейчас не найдем ни заказчиков, ни исполнителей, мы сейчас говорим о том, могло ли быть иначе? Я в этом плане фаталист. Иначе быть не могло, могли быть другие фамилии.

– Владимир Тимофеевич, вы были министром экономики тогда, в украинской власти отличался ли как-то донецкий и луганский регион по методам ведения бизнеса? Был ли тот самый Донбасс с соответствующим имиджем?

Владимир Лановой: Сегодняшний разговор меня вернул в те годы, и я что-то дополнительно вспомнил, и вот, что я хочу сказать. Евгений Щербань был патриотом Украины реально. Он видел, как действуют директора, как разворовывались предприятия. Он стоял против этого, поэтому его нельзя сравнивать с Ахметовым и Януковичем. Он формировал Донбасс, а не распродавал его. И Щербань был не только донбасским бизнесменом, а международным, он обладал широкими возможностями для расширения рынков украинских предприятий. Донбасс в 1992 году опережал все регионы Украины по части реформы экономики. Очень активно развивались малые частные предприятия. Высокая политическая активность, проукраинское мышление.

ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК РАДИО ДОНБАСС.РЕАЛИИ: