(Друкуємо мовою оригіналу)
Тревога, страх, чувство одиночества и брошенности, резкая смена деятельности и планов – то, с чем сегодня столкнулись миллионы украинцев, уже пережили во время войны на Донбассе дончане и луганчане. Что и кто им помог справиться с кризисом? Как найти себя, когда приходится начинать свою жизнь во многом сначала? И как поменяется Украина после пандемии?
Об этом в эфире Радио Донбасс. Реалии говорили луганчанин, главный редактор издания «Бабель» Евгений Спирин и переселенка из Широкино, жительница Мариуполя, предпринимательница Наталья Логозинская.
– Евгений, как ваше настроение сейчас? Как справляетесь с ограничениями, которые разом навалились на всех украинцев? Такие чувства, наверное, переживали жители Донбасса в 2014 году – неопределенность, резкая смена деятельности, планов, поиск новой работы. Вам помогает сейчас опыт, который вы пережили после того, как уехали из Луганска?
В Киеве или в других местах тебе нечего на голову не падает в виде снарядовЕвгений Спирин
Евгений Спирин: Многие луганчане говорили, что никто никогда не понимает, что такое пустые улицы и нельзя выходить из дома. Теперь все понимают. Но есть разница в том, что, по крайней мере, в Киеве или в других местах тебе нечего на голову не падает в виде снарядов. Поэтому всё-таки выходить ещё можно, но шутка про карантин и полный запрет выходить на улицу, как в комендантский час, во всяких луганских группах обсуждается так: «что мы комендантского часа не видели? Видели. Блок постов не видели? Видели». Насчёт работы: на самом деле это – проблема, многие не имеют никаких запасов и сейчас придётся платить аренду за квартиру. Я знаю, что немногие арендодатели готовы делать какие-то скидки хотя бы потому, что у них у самих есть какие-то кредиты.
Вообще нету такого ощущения, как в четырнадцатом году. Понимаешь, что это всё заканчивается рано или поздно, ну может быть, это продлится до июля, августа. Мы же тоже уезжали из Луганска типа на две недели, а уже без малого 7 лет скоро будет. Я думаю, что в этой ситуации переселенцам немножко проще не с финансовой точки зрения, а с моральной. Я общался с луганчанкой, которая живёт в Индии, у них там тоже очень жёсткий карантин. У индийцев в её штате очень мало холодильников на население, и люди не могли сделать себе продуктовые запасы. Она говорит: «Я же знаю, как в Луганске было, я делала такие запасы: мука, макароны, сахар…». То есть у неё с этим всё было нормально, она была готова. Поэтому как-то все на лайте это воспринимают, по крайней мере, из моего окружения.
– Евгений, ваше окружение – это, наверное, тоже переселенцы из других регионов, то есть определённое прививка такая психологическая, моральная от того, что сейчас происходит, у них есть?
Евгений Спирин: Скорее да. Единственное, есть некое чувство обиды, думаешь: опять двадцать пять, только всё наладилось, только мы новой редакцией в офис заехали, какие-то деньги начал собирать, откладывать, и тут опять всё заново. Некоторые люди успели за 6 лет квартиры в Киеве купить, кто долг взял, кто кредит, и теперь опять непонятно, с чего это все отдавать.
– Давайте к нашему разговору подключим Наталью Логозинкую, переселенку из Широкино, ныне жительницу Мариуполя, предпринимательницу. Наталья, как вы переживаете нынешний кризис, с которым столкнулись все украинцы? Легче ли вам от того, что вы уже подобное переживали, и можете ли вы проводить параллели с переездом из Широкино?
Война – это не единственное, что нас ломалоНаталья Логозинская
Наталья Логозинская: Мы хорошо научились быть бесстрашными, ничего не бояться. Просто надо набраться терпения и выждать то время, которое, всё равно, должно закончится. Война – это не единственное, что нас ломало. Когда мы выехали в Мариуполь, оставили детей на сестру мужа и поехали на заработки в Австрию, где попали в физическое рабство. Для меня на тот момент, когда оттуда смогла приехать, это было, наверное, ещё хуже, чем война. Потому что, когда война, ты понимаешь, что живой, что ты в городе, где есть люди, которые тебя приняли, ты ощущаешь руки ноги. А когда ты попадаешь в другую страну и к такому хозяину – даже не хочется вспоминать. Это меня, правда, очень поломало. Потом был стресс, больше чем сейчас в карантине, депрессия, а потом потихоньку стала писать, меня Facebook спас – это моя вторая семья. Мне попадались грантовые программы. Я для себя читала, не понимая, что это такое, надеялась, что это не кредиты: в кредиты не влазили и не влазим. Подавала заявки, и вот на нашу семью уже восемь грантовых программ. Сын, я, второй сын, муж – каждый занимается своим делом. У мужа ремонт автомобилей, как и было в Широкино, а мы с детьми – на расширение. Международная организация по миграции нас очень хорошо поддержала и Датский совет. Купили нам оборудование, помещении, такой МАФ маленький с окошком. Оказалось, видите, этого мало, уже 2 года, как мы сами работаем, никуда не обращаемся, расширяемся – у нас уже четыре точки.
– Как сейчас ваш бизнес в условиях карантина? Я знаю, что у вас целая сеть фаст-фудов, есть столовая в Приазовском государственном техуниверситете. Как вы поддерживаете себя на плаву? Есть какие-то надежды, что бизнес будет продолжаться сейчас? На что вы ставки делаете?
Какие можно сделать ставки, если мы не знаем, что может быть завтра или послезавтра, или через месяц?Наталья Логозинская
Наталья Логозинская: Надежда только на самих себя, больше не на что. А какие можно сделать ставки, если мы не знаем, что может быть завтра или послезавтра, или через месяц? У нас всё полностью закрыто. С 17 числа ни на одной точке никто не работает. В интернете стараюсь печатать, что у нас доставка, которой до этого времени не было. Но этих заказов очень мало, это может быть один-два заказа на 3-4 дня, которых даже не хватает на бензин. А люди, которые у нас оформлены, это 4 человека, трое из них переселенцы, одна мама, которая воспитывает 2 несовершеннолетних детей. Я их просто не могу даже отпустить по-человечески. Для меня, конечно, было бы выгодно сейчас их просить, мол, девчонки, я могу сама сделать один или два заказа, но я понимаю, что им нужно так же, как и мне, кормить детей, платить за квартиру. У нас все съёмное: квартира, все точки наши, кроме одной, аренда помещений. Я не знаю, как будет дальше. За это не думаю, просто надеемся на лучшее, в целях безопасности своих людей сидим дома. Есть заказ – сделали и отвезли, вот и всё пока.
– Как долго вы сможете в таком финансовом и психологическом положении неопределенности продержаться?
Наталья Логозинская: После всего, что мы пережили, психологически, наверное, очень долго, а финансово – не знаю. У нас 10 числа зарплатный день, все налоги я до 10-го плачу. У меня нету на данный момент этих денег. За квартиру за март я не заплатила за коммунальные услуги: у меня на данный момент есть деньги, но, если я заплачу за квартиру, не заплачу налоги. За налоги тоже переживаю, хотя ввели, что штрафов не будет, но не знаю, как я получу справку.
Единственное, чего я реально боюсь, – большого сокращения рабочих местЕвгений Спирин
Евгений Спирин: Единственное, чего я реально боюсь, – большого сокращения рабочих мест, которые не откроются после карантина. И ещё переживаю за гражданскую авиацию, потому что только-только все начали куда-то часто летать, чуть ли не каждый месяц за 20 евро, и теперь я почему-то думаю, что они не откроют границы ближайшее время. Даже после карантина люди очень бояться перемещения других людей, и меня очень пугает возвращение украинцев домой сотнями тысяч, не потому, что я считаю, что их не надо возвращать: это похоже на то, что все сошли с ума и весь мир превратился в Северную Корею, причем добровольную. Я понимаю, что сейчас это вынужденная мера. Но мне почему-то кажется, что потом всё не откроется. А дома посидеть с женой и собакой 2 месяца – это не страшно.
– Как думаете, как Украина поменяет после карантина? Ожидайте ли какой-то всплеск солидарности среди украинцев, как это было, возможно, среди переселенцев? Украинцы поменяются, с вашей точки зрения?
Странно выглядит, когда одни люди начинают хотеть всех убивать, другие пытаются помогать из последних силЕвгений Спирин
Евгений Спирин: Мне кажется, тут два варианта. У нас всё время в разговоре всплывает «новосанжаризация громадян». Мы так это называем. Вчера мы занимались темой возвращение туристов с Бали и просто выложили видео из самолета. Господи: 1500 комментариев от людей, которые готовы убивать своих же собственных соседей просто потому, что они прилетели с другой страны! Но с другой стороны есть куча людей, которые вешают объявления «куплю еду пенсионерам» или «погуляю с вашей собакой». Во Львове вчера было несколько случаев, когда людей натуральной чуть не избили за то, что они были без маски на улице, хотя на улице маска не нужна, если ты не заразный. Это странно выглядит, когда одни люди начинают хотеть всех убивать, которые нам в четырнадцатом году говорили «валите из нашего Киева, это вы нам войну привезли», другие пытаются помогать из последних сил. Мне кажется, так всегда бывало.
Насчет коренных изменений в стране, мне кажется, главный вопрос к Авакову и его окружению. Я просто переживаю, что все эти ограничения не вернуться в докарантинный период, будут какие-то ослабления а-ля без спецпропусков автобусы, но при этом они будут ходить с пяти до шести. Это мне всё не нравится.
– Есть такая красивая фраза, что «кризис – это новые возможности». Действительно ли под этим что-то есть, вы, как человек, который с кризисами сталкивается регулярно, думали об этом?
Кризис получился кирпичом по голове, а не возможностямиЕвгений Спирин
Евгений Спирин: Последнюю неделю всё веселее читать от владельцев бизнеса про их новые возможности, особенно, когда смотришь сколько его закрылось за несколько последних дней, те сократили штат, эти сократили штат. Была шутка: «Луганск – город возможностей. Например, можно уехать». Она стала нешуткой, только теперь уехать некуда, потому что везде кризис. Мне кажется людям, которые так думают, может быть, проще будет держаться на плаву. Знаю несколько бизнесменов, которые сказали «ну что: ж будем заниматься другими направлениями бизнеса. Попробуем. Это хорошо». Но, мне кажется, в большинстве своём кризис получился кирпичом по голове, а не возможностями, потому что никто особо такого не ждал. В 2008 году, всё равно, были какие-то условные финансовые анализы, что пузырь лопнет, а тут три недели назад планировали свои поездки на Фареры и в Португалии, пока там люди не начали тысячами болеть. Это всё так внезапно случилось. Мы выезжали в новую редакцию в начале марта, собирались туда ходить, а теперь все сидят в Телеграмме…
– Наталия, если эта ситуация, не дай Бог, затянется, что вы будете делать, какие социальные проблемы начнутся?
Наталья Логозинская: Безработица, наверное, в первую очередь, начнут воровать. Ну пока такого не слышно в Мариуполе. У нас пока все ещё накалённое, с паникой чуть-чуть, но очень многие сплотились: и врачей подвозят, и помогают, и маски шьют – некоторые на этом деньги зарабатывают, некоторые бесплатно раздают. Люди «згуртовуються» и это радует. Смотреть на два месяца вперёд даже не хочу. Когда мы выезжали с Широкино, думали на несколько дней, в этом году было уже 5 лет, как мы живем в Мариуполе. Одна цифра пугает, потому я не думаю. Главное включить мозги, никакой паники, никакого страха.
ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК РАДИО ДОНБАСС.РЕАЛИИ:
(Радіо Донбас.Реалії працює по обидва боки лінії розмежування. Якщо ви живете в ОРДЛО і хочете поділитися своєю історією – пишіть нам на пошту Donbas_Radio@rferl.org, у фейсбук https://www.facebook.com/donbassrealii/ чи телефонуйте на автовідповідач 0800300403 (безкоштовно). Ваше ім'я не буде розкрите).
