Линия разграничения. Два мира одного государства

(Друкуємо мовою оригіналу)

Чем стала для людей, посещающих неподконтрольные города, линия разграничения? Об этом в письме радио Донбасс.Реалии рассуждает житель оккупированной части Луганской области. Он ездит домой через территорию, подконтрольную группировке «ДНР» – там проще пересекать блокпосты – и таким образом, сначала проходит одну псевдограницу, а потом другую.

«Куда едете? Откуда? Что там делали? Как часто пересекаете границу?» – набор стандартных вопросов, которые слышит каждый при пересечении «таможни», как украинской, так и «ДНР». Единственная разница, которая чувствуется, когда выезжаешь за нулевой украинский блокпост, – это то, что теперь твоя жизнь может висеть буквально на волоске, от похода в подвал с людьми в военной форме – до обвинения в так называемом «шпионаже».

Перед въездом в Горловку, на пункт пропуска «ДНР», водитель автобуса раздаёт бумажки, где нужно указать свои данные (ф.и.о. и дату рождения), а также номер и IMEI телефона. Некоторые люди начинают возмущаться, мол: «Как так? В одной «республике» живём. Зачем им это?». Другие молча выводят ручкой цифры и вкладывают в паспорт. Мне повезло больше. Имея под рукой второй телефон, которым я почти не пользуюсь, включаю его и переписываю IMEI этого телефона.

Почему? Потому, что страшно. Потому, что за любую фотографию/песню или «странное сообщение» меня могут вежливо взять под руки и увести в подвал или изолятор. Потому, что гарантий моих прав и свобод здесь нет никаких. И пускай при въезде в родной город висит огромный баннер со словами: «Мы сражаемся за каждый город. За каждый дом. За каждого жителя республики», но на деле я вижу, как здесь сражаются за кого-то, кто бы дал больше 500 рублей, чтоб проехать быстрее через блокпост, или в магазине в очереди за очередную бутылку алкоголя, после которой в три часа дня за рулём машины эти же люди собьют «жителя республики», который уступил им очередь в магазине. Перед глазами всё ещё моё государство, но уже – не моя страна.

Государство живет разделённым на два мира уже шестой год. И всё бы ничего, но возникает вопрос: где государство, когда около 300 человек находится в изоляторах и подвалах «ЛДНР»? Где государство, когда твои права и свободы ограничиваются порогом твоей квартиры? Где государство, когда в одном мире люди ездят отдыхать за границу, а в другом маленькая девочка молится перед сном, чтоб в её дом не попал снаряд? Где государство, когда гражданин другой страны осуждает у тебя дома людей на 15 лет лишения свободы? Государство молчит. Конечно, с развитием технологий, можно сказать, что тот, кто хочет услышать – услышит. Но что делать тем, кому закрывают уши, обматывают черной лентой глаза и сажают на приоткрытую яму, как на пороховую бочку, акцентируя внимание на любви к семье, недостаче денег в кошельке и том «кто ты вообще такой? ты ничего не решаешь! сиди и молчи!». И вот «они» сидят и молчат, впитывая как губка пропаганду, высокие цены, низкие зарплаты, жуткие бытовые условия и собственные страхи.

Почему это мое государство, но не моя страна? Пора бы принять тот факт, что ещё долго я не увижу в своём городе родной украинский флаг. Ещё долго я буду видеть гривны лишь в обменных пунктах. Ещё долго я буду наблюдать, как люди в моём городе, которые, казалось бы, ещё вчера так рьяно выходили на митинги, защищая якобы «свой дом и свою семью», уже сегодня не имеют на это права, а если и выйдут, то дальше ближайшей лесополосы они не уедут. Даже если выйдут с флагом России-брата, но против «ЛДНР». Ещё долго люди будут глотать действующую псевдовласть, словно шоколадный приторно-сладкий торт, от которого вот-вот и стошнит.

Ещё долго я буду наблюдать, как медленно и верно природа за окном будет умирать. Животных, кстати, здесь меньше и меньше с каждым днём. Уже и не помню, когда в последний раз видел белку. Я и не помню, когда в последний раз мог спокойно выйти на улицу и вдохнуть свежего воздуха. Пахнет либо бензином, либо дымом, либо настолько пыльно, что уже начинаешь кашлять. Но если опустить руки, думая, что ничего не изменится – это дорога ко дну. Но даже сейчас, когда я вижу со своего балкона, как танки с флагами «ЛДНР» едут в сторону Донецка, а люди ругаются из-за бутылки крепкого, я вспоминаю слова покойного под Светлодарской дугой Влада Казарина с позывным «Расписной»: «Всё будет хорошо. Всё будет». Надежда не умирает, когда живы те, кто улыбается мне и наливает горячий чай при въезде на пункт пропуска «Майорск». Надежда не умирает, когда журналисты за 1000 км откликаются на твою незначительную просьбу о помощи.

Надежда не умирает, когда замечаешь на столбах родной флаг, просвечивающий сквозь краску. Надежда не умирает, когда читаешь детские письма с разных точек планеты солдатам в госпитале. Надежда не умирает, когда видишь заплаканные глаза той, которая стоит над могилой сына/мужа или брата. Надежда не умирает, когда есть за что бороться и кого защищать. И надежда не умирает, когда государство, разделённое на два мира, всё ещё дышит и сражается, переплетая судьбы людей друг с другом, словно красную нить, соединяющую два в одно, в единое целое.

А линия разграничения – испытание, где каждый выбирает сам: жить ему, выжить, быть пойманным или остаться незамеченным, сохраняя ту самую красную нить.