Журналистка Мария Варфоломеева до того, как попала в плен боевиков группировки «ЛНР» в январе 2015 года, освещала события в Луганске в самые жаркие дни вооруженного конфликта на Донбассе. Мария описывала и фотографировала жизнь людей в оккупированном городе, начиная с лета 2014 года. Радио Свобод» публикует отрывки из ее дневника.
Проведя первую ночь на новом месте, не ожидаю никаких изменений – устала от несбыточных надежд, лучше приготовиться к длительному ожиданию. Нужно сразу пытаться адаптироваться в новой камере, обустроить быт. Ведь это помещение может стать моим новым домом на долго. Подмести, выкинуть все лишнее. Но здесь так темно, мрачные стены, у меня опускаются руки. Внутри бушует гнев из-за невозможности что-то изменить.
Совершенно обыденно появляется прапорщик, улыбается и говорит:
– Ну, все, собирайся! На днях будет обмен.
Не успела я даже испугаться ухудшений условий, а тут такие новости! Это нужно переосмыслить, в голове не укладывается мысль о возможной свободе. Как это вообще – быть на свободе? Боясь вспугнуть счастье, собираю свои вещи. Важно решить, какие баночки и коробочки выкинуть, а какие еще пригодятся.
Странное чувство, ведь все так обыденно: не поют соловьи, не прилетели яркие бабочки, даже единороги не прискакали, чтобы меня поздравить. Как в кино наблюдаю со стороны за своими действиями. Тяну свои баулы в бобик, потом знакомая дорога в комендатуру, старые охранники на прощание желают мне счастья. Затем встречаю незнакомые, хмурые лица людей в форме. Ну, ничего, это ненадолго, нужно потерпеть.
Заводят меня на знакомство к толстому майору, который ехидно улыбается. Он наслышан обо мне и предвкушает, как сможет меня разубедить от «укропских» убеждений
Заводят меня на знакомство к толстому майору, который ехидно улыбается. Он наслышан обо мне и предвкушает, как сможет меня разубедить от «укропских» убеждений. Традиционно, делать он это решил не аргументами, а шаблонными фразами роспропаганды. Аккуратно, под протокол записывает мой рассказ о себе. Бумагомарательство – быстрее, чем «укропы» погубит «республику, встающую с колен». Глупые слова о том, как я докатилась до такой жизни.
«Почему бы не нагрубить ему?» – Подумала я и нагрубила. Выдала ему порцию сарказма в его адрес (жаль он этого не понял). Ведь я прощаюсь с этим миром убожества и тупости. Он обиделся, и со временем я об этом пожалела. Тогда еще не знала, что пробуду здесь еще 1,5 месяца под его контролем. Мою шутку о том, что я хочу получить «паспорт ЛНР», он воспринял серьезно и начал возмущаться тем, что «врагам народа паспорт не положен, заслужить надо». Ну да, столько привилегий можно получить: высокий уровень жизни, путешествуй куда хочешь, хоть в «ДНР», хоть в Абхазию... Толстый майор сказал, что мне положена ежедневная прогулка. Ее я не видела ни разу даже после разрешения «командира полка».
Ну, здравствуй, уже знакомый подвал комендатуры с вонючим туалетом и грязными матрасами... К сожалению, то, что меня сюда перевезли, еще не подразумевало скорого обмена
Ну, здравствуй, уже знакомый подвал комендатуры с вонючим туалетом и грязными матрасами... К сожалению, то, что меня сюда перевезли, еще не подразумевало скорого обмена. Но это я поняла со временем. Поэтому не спешила обустраивать свой быт: расставлять свои баночки-коробочки, подметать пол.
Главный стресс для меня на новом месте – каждый день новая смена охраны. Раньше можно было найти подход к дежурным, тем самым улучшить бытовые условия. Теперь каждый день приходит новый «умник» и начинает учить меня жизни, уверенно считая, что я не смогу жить без его ватного совета.
Так плавно я подошла к представлению моих новых персонажей. Начну с самого противного. Зовут его Вова. Он рыжий, веснушчатый и ужасно картавый. Вова любит демонстративно закатывать глаза, всем своим видом показывая нравственную пропасть между нами. Ведь он доблестный защитник города Луганска, а я — аморальная предательница, сотрудничающая с фашистами.
В периоды, когда противность из его головы отступает, у него можно попросить лишнюю порцию чая. В этот момент Вова любит поговорить «за жисть», рассказать о своей прошлой жизни, о тяжелой судьбе шахтера. О том, как сильно пил, когда работал на шахте, и о том, как это привело к язве желудка.
Со следующим солдафоном наше знакомство начинается с доверительного разговора. Улыбчивый собеседник рассказывает мне о том, что заставило его пойти воевать. Как обычно, слышу «пока мина не прилетела ко мне в огород, я не собирался идти воевать». Далее следует рассказ об ответственности за жизни своих пятерых детей. Но самое поразительное я слышу после этого:
– Только потом я понял, что это свои же нас провоцировали воевать.
– И все равно остался воевать на их стороне?
– Да как-то привык...
Дальше я просто не могла поверить в то, что слышу. С беззаботной улыбкой защитник угнетенных рассказывает, как работал наводчиком «Града».
– Но ведь это очень сложно, нужно производить сложные расчеты, – говорю я и понимаю, что мой новый знакомый вряд ли на это способен.
– Со временем я даже закреплять установку перестал. Мне было лень. Конечно, от этого происходит огромный разлет в разные стороны, – говорит он, понимая, какую чудовищную территорию покрывает «Град». В его ухмылке нет ни тени сожаления обо всех невинно убитых украинцах.
Выведя на откровенность, можно услышать их мнение «изнутри»
Но вы знаете, не всегда мои беседы настолько отвратительные. Иногда удается узнать много интересного. Выведя на откровенность, можно услышать их мнение «изнутри». В их среде много недовольных постоянной муштрой, соблюдением устава, маршированием и подшиванием воротничков. К слову, скажу, что в некоторые из моих охранников уволились по этой причине.
Запомнилась одна фраза:
– Знаешь, как обидно, когда меня, воевавшего ветерана, строит какой-то необстрелянный командир. Россия присылает по линии ЧВК офицеров, которые служат здесь пару месяцев, получают статус участия в горячей точке, и валят домой с повышением. Мне обидно, ведь их не заботит, что будет дальше с «республикой», не волнует победим ли мы...
А иногда мои знакомства смешны до абсурда. Включая даже предложения руки и сердца.
– Маша, ты красивая девушка. Бросай эти свои укропские глупости! Возвращайся на родину. Ты сможешь здесь получить хорошую работу. Я буду тебя ждать, замуж потом возьму.
Может быть, смогла бы и «министром» стать... Жаль, что «министры» и «депутаты» у них долго не живут. Мрут, как мухи или оказываются на подвале
Представляю, какой был бы восторг в «Лэнэрэ», если бы я покаялась, признала ошибки и захотела вернуться. Да уж, предел моих мечтаний – работать на элэнэровском центральном канале. Это вам не хухры-мухры, столько возможностей для развития! Хотя с моим знанием языков можно претендовать на должность в «МИДе ЛНР» (я слышала, что у них есть и такое ведомство). Может быть, смогла бы и «министром» стать... Жаль, что «министры» и «депутаты» у них долго не живут. Мрут, как мухи или оказываются на подвале.
Иногда попадаются на смене относительно лояльные охранники. С ними можно поиграть в нарды или просто поболтать. Это само по себе большое счастье, ведь любой выход из камеры – большая радость. А в остальное время – только бесконечное ожидание в тишине подвала.
